- Гарри, пойдем, посмотришь со мной воспоминания Эйли, — командует мне Кингсли, обнаружив меня сидящим все в том же холле без дела. — Думаю, то, что они напали именно сегодня, уже не оставляет никаких сомнений в том, кто они. Хотелось бы теперь знать, кто конкретно ходит под черными парусами. Может быть, ты или я кого-нибудь узнаем.
И через пару минут мы оба склоняемся над думосбором, где уже кружатся белесые полупрозрачные нити воспоминаний Реджинальда, так и не ставшего аврором. Все выглядит именно так, как он рассказывал, только теперь я, глядя на все как бы со стороны, замечаю и флаг, под которым они ходят. Веселый Роджер… Как предсказуемо. Они и вправду играют в пиратов. А потом я ощущаю страх и ужас Эйли в тот момент, когда он думал, что его сейчас убьют. Голос, молодой голос, остановивший того, кто уже готов был произнести смертельное проклятие…
— Сэр, — говорю я, как только мы выныриваем из воспоминаний Эйли, — этот голос, голос и фигура… Сэр, мне кажется, это Драко Малфой.
Если бы кто-то раньше сказал мне, что в том, что у Рона был плохой почерк, явно прослеживается рука судьбы, я бы просто рассмеялся. Или покрутил пальцем у виска. Или вежливо улыбнулся бы, вспоминая про себя незабвенную Трелони. Но теперь я и сам могу сказать со всей определенностью: то, что у Рона был плохой почерк, оказалось тем орудием, посредством которого судьба нанесла нам если не первый, то весьма чувствительный удар, хотя мы тогда ничего и не почувствовали. Нет, это больше было похоже на укол шпаги, говорят, бывают такие, которых сначала даже и не ощущаешь, но они оказываются смертельными.
Так вот, мы не спали полночи в имении Уоррена Хэмсфилда, практически не ложились и в ночь накануне, вымотались за целый день бесконечных празднований, плавно перетекший в расследование очередного нападения. И после этого Рон должен был помогать Блэкмору составлять опись похищенного, причем сам Сайрус Блэкмор только вежливо поддакивал Хэмсфилду и задавал осторожные вопросы, слушая излияния первого заместителя министра. А Рон плелся на полшага сзади с пером и пергаментом и записывал все с выражением собранности и усердия на лице, которого и ожидают от стажера Аврората. Ну а перо так и ходило в его руках, да еще и пергамент он держал на весу. Так что, когда мы на следующий день, вновь не выспавшиеся, да еще и после занятий в школе (да, Кингсли погнал нас на следующий день на уроки, сказав, что и без нас разберутся, а бумажки подождут до обеда!) сели разбирать вчерашние записи и протоколы, Рон, взглянув на свои каракули, только почесал в затылке и озадаченно крякнул.