Виктор, ловко отжавшись руками об пол, встал на ноги.
Они с майором молча осмотрели друг друга.
— Молодец, — одобрил его майор Здоренко, — надоест тебе тут рядом с этими шебутными девками молчать, приходи ко мне, будешь молчать среди нормальных ребят.
Виктор молча кивнул. Майор, не дождавшись ответа, хмыкнул и, не оглядываясь, твердой походкой вошел в помещение редакции.
Мы с Маринкой довольно-таки робко проследовали за ним.
Первая комната, то есть, собственно, редакция, следов разгрома и побоища на себе почти не несла. Все было как обычно, если не считать двух вещей. На полу было разбросано несколько газет из нашего архива да посередине комнаты стоял один рубоповец с черной маской на голове и с коротким автоматом в руках.
Он стоял настолько неподвижно, что на секунду показался даже статуей. И не мне одной.
Маринка толкнула меня в бок, а я, поняв ее буквально с первого толчка, ответила ей таким же тычком. Не время было сейчас выслушивать ее предложения о мужских статуях, поставленных по углам редакции.
Майор молча прошел в мой кабинет, дверь которого была, слава богу, не сорвана с петель, а открыта по-нормальному.
Мы с Маринкой и с Ромкой, пытаясь не стучать каблуками слишком громко, чтобы не провоцировать майора на новые крики, старались от него не отставать.
Майор вошел в кабинет и неожиданно остановился посередине. Из-за его столь внезапной остановки я не рассчитала и толкнула майора в спину.
— Извините, — проговорила я, отскакивая назад и толкая Маринку.
Маринка такой же вежливой, как и я, себя не показала. Она ткнула меня локтем в бок и прошептала, что я совсем сумасшедшая, психованная… ну и еще несколько пошлых глупостей. Я не обратила на все это внимания. Кто бы говорил!
— Не спеши, Бойкова, поперек батьки в пекло… Я еще сам ничего не понял, — пробормотал майор, поправляя на голове задетую моей рукой фуражку.
Дело было в том, что в моем кабинете тоже находился один рубоповец и больше в нем никого не было.
Около раскрытого окна лежала полуобуглившаяся пачка газет, взятая из-под Маринкиного стола. Она, видимо, и горела. Затушили ее самым профессионально рубоповским методом: сапожищами. Клочки газет лежали везде, где только можно. Сильно пахло гарью.
— А где же задержанный? Не понял! — рыкнул майор своему рубоповцу. — Куда вы его спустили? Или упустили, что ли?
— Никак нет, товарищ майор, — пропыхтел рубоповец, — задержанный остался в коридоре. А больше здесь никого не было!
— Как это не было? — изумился майор и сдвинул фуражку на затылок. — Как это не было? А дверь была заперта?