— Кстати, о кораблях, — мечтательно сказала Маринка. — Мы могли бы отправиться отдыхать всей редакцией. Честное слово, это было бы грандиозно!
Тут мне пришлось возразить, чтобы пресечь подобные настроения на работе:
— Марина, а ты подумала о конкурентах? Пока мы будем расслабляться на пляжах, они заполнят собой весь рынок! Нет, о море придется забыть. Единственная слабость, которую мы сейчас можем себе позволить, — это твой волшебный кофе!
Маринка поняла намек и немедленно отправилась за кофе. С этого напитка, приготовленного ее чудодейственными руками, я привыкла начинать каждый рабочий день, а чашка кофе с утра превратилась в некий священный ритуал, залог плодотворной работы и успеха в делах.
Вот и теперь: стоило выпить всего одну чашку, и я сразу почувствовала себя бодрее. Ко мне вернулись уверенность и ясность мысли. Можно было заняться делами.
Но как раз этого мне сделать и не удалось. Едва я покончила с кофейным ритуалом, как в кабинет заглянула Маринка и, придерживая спиной дверь, тревожно прошептала:
— Тебя спрашивает мужчина! Судя по виду, лицо официальное! Ты кого-нибудь ждешь?
Я отрицательно помотала головой. Никаких посетителей я не планировала, ни официальных, ни частных.
— Он не назвался, что ли?
— Не-а! Только вежливо поинтересовался, может ли видеть редактора.
— Ну, значит, скажи, что может — куда денешься?
Маринка кивнула и выскользнула в приемную. Через некоторое время на пороге возник высокий сутуловатый мужчина с хмурым широкоскулым лицом. На нем был темно-серый пиджак, пожалуй, слишком теплый для летнего дня, и черные брюки с плохо отглаженными стрелками. В руках он держал прозрачную папку с кнопочкой. В таких носят документы. Маринка не ошиблась. Передо мной было лицо официальное.
— Здравствуйте, Ольга Юрьевна! — сказало лицо, быстрым, но внимательным взглядом окидывая кабинет. — Вы разрешите?
— Уже разрешила, — ответила я. — Присаживайтесь. С кем имею честь?
Мужчина уселся напротив меня, расположившись обстоятельно, словно кабинет он делил со мной на равных условиях, положил на стол свою папочку, отодвинул в сторону телефон и, порывшись в кармане, протянул мне красную книжечку.
— Оперуполномоченный Чудин Алексей Алексеевич, — отрекомендовался он также в устной форме.
— Очень приятно, — не слишком уверенно сказала я. — И чем обязана?
Чудин неторопливо убрал книжечку и, пронзительно посмотрев мне в глаза, произнес:
— Ольга Юрьевна, давайте откровенно!
Я пробормотала, что всегда приветствую в людях откровенность и сама стараюсь держаться на уровне.
— Отлично! — сказал опер. — Тогда признавайтесь, что вы опять затеваете?