Мы легли с Маринкой вместе в большой комнате на диван, потому что я была не прочь после пережитых волнений поскорее уснуть, а Маринка, как всегда, «еще не все рассказала», и ей было страшно, но, как выяснилось, лечь и спать — далеко не одно и то же.
Во-первых, самым свинским образом мне не спалось: еще бы, после такой душераздирающей истории да на ночь глядя!
А во-вторых, я не успела даже как следует в очередной раз обругать мою Маринку за ее редкое умение вляпываться в самые несусветные истории, как кто-то позвонил во входную дверь.
А вот это было уже совсем неинтересно: я никого не ждала и, честно говоря, никого не хотела видеть: мне и одной Маринки было много.
— Оля, — зашептала Маринка жутким шепотом, заворачиваясь с головой в диванное покрывало, — не открывай, это бандиты, я знаю!
Не могу сказать, что вот так сразу я Маринке и поверила, однако, как говорится, осадок от ее слов остался.
Почесав на всякий случай не только затылок, но и нос, я взяла трубку своего мобильного телефона и подкралась к входной двери.
Заранее нажав на трубке кнопку «ноль», чтобы при неприятном раскладе сразу же надавить цифру «два», я, присев на пол сбоку от двери, спросила, стараясь говорить спокойно и достойно:
— Кто там?
— Добрый вечер! Могу я увидеть Ольгу Юрьевну Бойкову? — послышался вежливый и даже приятный мужской голос.
Голос был нестрашный, но мне совершенно незнакомый.
— А вы, простите, кто? — ненавязчиво поинтересовалась я.
В самом деле: приходит вечерком мужчина, хочет меня видеть, а я даже не представляю себе, кто это такой!
Романтично, конечно же, но можно было бы и пораньше представиться.
— Мы с вами незнакомы, — пустился в нудные объяснения мужчина по ту сторону двери, — ваш адрес дала мне Марина Широкова и…
— Это он, это он! — громко зашептала Маринка, осторожно выглядывая из комнаты. — Это Виталик пришел!..
Я вздохнула: опять моя квартира по милости моей подруги становится местом ее встреч с мужчинами. Поэтому не стала дослушивать Маринкины объяснения, встала с пола и открыла дверь.
Передо мной стоял невысокий молодой мужчина приблизительно лет тридцати, в черном кожаном плаще.
Смотрелся этот представитель мужского мира, на мой взгляд, не очень-то аппетитно: широкая его грудь плавно переходила в широченный живот, который плащ совершенно не скрывал.
Толстенные щеки, заплывшая шея и сладкая улыбка не придавали ему обаяния, хоть тресни.
Ну нельзя так много кушать, нельзя. Некрасиво получается в результате.
Пока я разглядывала неожиданного гостя, он, переминаясь с ноги на ногу, снова заговорил, рассыпавшись в любезностях: