— С ним всё нормально? — спросил Макнейр, не отрывая взгляда от Руди и лапищами в кожаных митенках машинально поглаживая медные пряди. Я услышал в его голосе неподдельную тревогу, но сил удивляться уже не было.
— Упадок сил и магическое истощение, — ответил Рабастан; на помертвевшем лице жили только глаза, в которых была радость и надежда. — Я чувствовал, я знал!
— Оно его чуть не съело, — выдал Долохов, и помертвели и глаза.
— Кто?! — донеслись возгласы со всех сторон.
— Тёмная масса. Появляется бесшумно, втягивает в себя. Есть три глаза. Ну, теперь уже только один… — прокаркал я, не узнавая свой голос.
Руквуд рванул себя за волосы, глядя на Руди с непередаваемым ужасом.
— И он жив?!
— Как видишь! — оскалился Рабастан.
Августус бросился на колени рядом с бесчувственным Руди, зачем-то ощупал его с совершенно потерянным видом.
— И правда… — пробормотал он, как будто раньше не был в этом уверен. — Как вы отбились?
— Снейп вырезал эти глаза ножом, — пояснил Долохов, поднимаясь. — Было жарко. Pochti kranty.
Слабо застонав, Руди приподнялся на коленях у Макнейра, и тот осторожно поддержал его за плечи. Мутным взглядом младший Лестрейндж обвёл всех нас и спросил:
— А где мой шоколад? — и обмяк в бережных лапах.
— Поттер! — в панике хотел завопить я. — Мы что-то не то сделали!
Но из горла моего вышел только странный писк. Пошатываясь, я поднялся и осмотрелся по сторонам. Надо мной громадным навесом возвышался стол, а позади — диван. Я сел на хвост и поднял лапу.
— Мяу? — потерянно спросил кто-то рядом со мной. Я обернулся. На меня смотрели подозрительно знакомые зелёные глаза. Только вот находились они на кошачьей морде.
— Поттер, мы превратились! — хотел было ликующе заорать я, забыв о том, что мы не знаем, как превратиться обратно. Но у меня опять не получилось ничего, кроме писка. Почему я пищу, а Поттер мяукает? Вид у новоиспечённого кота был такой, будто он готов расхохотаться. Почуяв неладное, я бросился к зеркалу, вскочил на трюмо, даже не поняв, как у меня это получилось. И отпрянул, едва не упав на пол. Из зеркала на меня смотрел мой кошмар четвёртого курса. Я печально подумал, что по сравнению с кошмаром курса шестого это очень даже милое, белое и пушистое существо, и, вздохнув, повернулся к подкравшемуся сзади Поттеру. Потом спустился на пол и внимательно обошёл Поттера кругом. Он был чёрным котом, естественно, до ужаса взъерошенным. Вокруг глаз у него были белые круги — так же, как и у Макгонагалл, отпечатались очки, — и на лбу белая полоска, имитирующая знаменитый шрам. Я, как и на четвёртом курсе, был полностью белым хорьком.