— Типпи, не трогай эту кастрюлю, — велел эльфу Поттер и, ища поддержки, посмотрел на меня. Я ответил мрачным взглядом. Вот будет номер... А ведь сколько я ему гадостей сделал...
— Типпи, возьми кастрюлю, — приказал отец. Эльф отчаянно замотал ушами. Его глаза наполнились слезами.
— Простите Типпи, хозяин Люциус! — запищал он. — Типпи не может!
— Почему? — отец навис над несчастным эльфом, который скорчился от страха.
— Сэр Гарри Поттер приказал не трогать!
— Ясно. Пошёл вон, — сказал отец.
— Поттер, когда ваши сюрпризы закончатся, станет даже скучно, — прокомментировал крёстный, который внимательно наблюдал за всей сценой. — Хотя, может, в конце обнаружится, что вы посланник самого Мерлина на грешной земле?
Мы с отцом печально посмотрели друг на друга. Всё было ясно и так.
— Сколько раз ты хотел причинить ему вред, потом расплачивался за это, а ему хоть бы что? — спросил я. Внутри всё протестовало, фамильная гордость не позволяла принять факт. — И ритуал. Что удивляться? Если бы Поттер не участвовал, я бы сейчас лежал овощем.
Стало совсем тошно. Вдвойне — оттого, что опять пришло чёткое осознание, притупившееся в последние дни: Поттеру я обязан и жизнью, и разумом.
— Да, а что случилось-то? — не выдержал виновник нашего упаднического настроения. Но сказать ему правду не хватало духу ни у одного из нас. Выручил Снейп.
— Вас можно поздравить, — сообщил он. — Вы их сюзерен, Поттер.
Ответом ему было молчание.
Ковёр под моими скользящими по нему кроссовками шёл громадными складками; край его уже скатался валиком у двери, а Драко всё наступал, пыхтя и схватив меня за руки повыше локтя. Я сделал страшное усилие, и он проиграл мне несколько шагов. К счастью, здесь, видимо, силы его оставили. Мы двинулись назад, миновали дверь в гостиную, откуда раздавались приглушённые голоса Снейпа и старшего Малфоя, но я едва ли это заметил. Я побеждал. Передо мной были полные азарта серые глаза; чёлка спадала Хорьку на лоб, и, наверное, щекотала нос, но у него не было возможности её откинуть. У меня очки сползали на кончик носа, и я боялся, что они сейчас слетят и разобьются. Но неуклонно приближалась дверь чёрного хода, я поднажал, и на лице Малфоя отразилось праведное возмущение. Конечно, он ещё не мог отойти от мысли, что он мой вассал. От этой мысли не мог отойти и я, точнее, к ней привыкнуть. В другое время я бы искренне позлорадствовал и похихикал, но сейчас радость портила мысль, что Люциус, получается, тоже должен был мне подчиняться. Нет, какие бы ни были у нас отношения в прошлом, я не мог себе даже такое представить. Он слишком взрослый, слишком чужой, и вообще, это противоречит давно усвоенной мною субординации: старший всегда главный. Видимо, у чистокровных другие законы... Какого Мордреда, в конце концов? Не собираются же они называть меня «сэр», и кланяться при встрече, и что там ещё — целовать в плечо? Я так давно хотел стать просто Гарри, что от новых открытий мне становилось тошно.