Снейп наградил Люпина тяжелым взглядом и только потом холодно ответил:
— В данный момент я руководствуюсь отнюдь не собственными желаньями. Ты хоть понимаешь, на какой риск пошел Поттер? Вовсе не факт, что болезнь позволит ему благополучно перекинуться.
Ремус тотчас сник, устыдившись собственных слов. Но у Снейпа не было ни желания, ни времени убеждать его, что все будет хорошо. Он и спустился-то сюда только затем, чтобы убедиться, что Поттер невзначай не прихлопнул своего друга. Иначе мальчик бы очень огорчился. А, убедившись, Северус поспешил назад.
Из подвала он поднялся в тот самый момент, когда в гостиной полыхнул камин, и из него вышла Гермиона. Завидев зельевара, она почти сразу перешла к делу:
— Здравствуйте, профессор. Как все прошло?
— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Первый этап завершился относительно неплохо.
— А как Гарри?
— Он в спальне. Думаю, еще спит.
— Могу я его увидеть?
— Не вижу причин воспрепятствовать. Пойдемте, — все-таки гриффиндорке Северус доверял гораздо больше.
Как Снейп и предполагал, Гарри еще спал. Но очень беспокойно, и температура так и не спала. Он просто горел. Северус снял повязку, чтобы посмотреть, что с раной. Кровотечение полностью остановилось, рваные края стянулись, а вот следы от волчьих зубов, наоборот, воспалились.
— Похоже, он все-таки заразился, — неуверенно проговорила Гермиона.
— Склонен согласиться. Другого объяснения столь странному самочувствию Поттера у меня нет.
— Я могу как-то помочь?
— Мы уже не можем никак помочь. Остается только ждать, позовет ли Луна его за собой. К вечеру я перенесу его в подвал, чтобы, перекидываясь, он ничего не повредил ни себе, ни окружающим, — ответил Северус, а потом нехотя добавил, — Возможно, Люпин сможет как-то сгладить последствия. Правда, сомневаюсь.
— А как себя чувствует мистер Люпин?
— Жив, относительно здоров и даже пока в человеческом облике. Сидит в подвале.
— Ему, наверное, было очень тяжело обречь на проклятье того, кого он считал почти своим племянником.
— Вот только для Поттера это не проклятье, а единственное возможное лекарство.
— Я понимаю. Только Ремус всю жизнь относился к собственной ликантропии именно как к проклятью, и ему сложно думать об этом как-то иначе.
— Это его трудности. Сейчас моя забота — Поттер.
Гермиона лишь согласно кивнула, не стремясь дальше развивать эту тему. Судьба друга и ее сейчас волновала куда больше остального.
А Гарри как раз начал просыпаться. Застонал и попытался сесть, но Северус сразу же остановил его, проговорив:
— Не стоит. Лучше лежи.