То, что произошло потом, сбило Северуса с толку окончательно. Мальчишка умудрился призвать стихию и провести повторное посвящение! При этом — абсолютно точно — не оборвав связь Драко с предыдущим наставником! Это разбивало вдребезги все сложившиеся веками представления о принципах стихийной магии. Снейп провел не одну ночь, копаясь в книгах и размышляя, но так и не нашел окончательного, объясняющего все ответа. По всему выходило — то, что сделал Поттер, невозможно. Никак.
Но это было, и Драко снова стал самим собой. Почти. Выйдя из больничного крыла, он провел немыслимо изощренную манипулятивную беседу с Северусом, в глубине души хохотавшим над этой слизеринской изворотливостью в течение всего разговора, и добился для себя права на отдельную комнату — и идиоту было понятно, зачем. Профессор кусал себе локти, но так и не придумал, как отговорить Драко от столь безумного шага. В конце концов, мальчишка имел на него право.
Наблюдая за ним долгие недели, Северус убеждался — ничего непоправимого не произошло. Они действительно просто живут вместе, но, Мерлин побери Поттера, если этот гриффиндорец не настоит рано или поздно на более близких отношениях! Чертов безбашенный придурок даже не понимает, к чему это может привести… а у Драко, судя по всему, в его присутствии просто отключаются мозги.
Он мог бы попытаться что-то объяснить, но единственно возможный результат не оставлял никаких надежд — Малфой просто перестанет впускать профессора в свою жизнь, и тот потеряет последний шанс хоть как-то контролировать происходящее.
К тому же, была еще одна вещь, которая меняла все. Поттер умудрился провести повторное посвящение, Поттер жил рядом с Драко, определенно возведя потенциально необходимый физический контакт двух магов в максимально возможную степень, едва балансируя на опасной грани близости, в конце концов, Поттер при этом никак не походил на медленно сходящего с ума! Их сила росла, не перерастая в безумие — и это тоже не лезло ни в какие ворота, при том, что они определенно не являлись любовниками.
Это могло бы быть единственным объяснением происходящему, но этого между ними — не было. Северус ненавидел тупики, но именно в тупике он и оказался, пытаясь понять, что творится с этой странной парочкой.
Ему оставалось одно — наблюдать, будучи всегда готовым вмешаться и помочь, если еще будет возможность. И надеяться, что так привязавшиеся друг к другу подростки никогда, никогда не допустят ошибки, которую однажды совершил он сам, не удержавшись и поддавшись силе притяжения к наставнику. Ошибки, закончившейся последней смертью, о которой Северусу было больно вспоминать. Смертью, отбившей в нем что-то, после чего его уже никогда не задевал за живое вид чьих-то пустых мертвых глаз.