Не слишком ли, Мерлин его побери, много невозможного он себе позволяет? — с возмущением думал профессор, медленно бредя по холмам территории Хогвартса, направляясь в подземелья, которые слишком давно привык считать своими. Потому что вернуться оттуда, куда его могла забрать стихия в обмен на смерть Темного Лорда — это, и правда, уже немного слишком… Вернуться! Живым! Чертов безбашенный гриффиндорец… Правильно Драко сказал — даже сдохнуть нормально не способен…
Самой болезненной, тонкими уколами пронзающей душу, оставалась мысль, предательски напоминающая о себе каждое мгновение по пути к дому. Поттер вернулся — и Драко тоже возвращается. Можно врать самому себе сколько угодно, можно отрицать очевидное и сыпать проклятия на голову седого восемнадцатилетнего мальчишки, но правда в том, что Драко, окончательно и бесповоротно сойдя с ума, отдав стихии все, что в нем было живого, превратившись в ходячий труп, Драко, которому оставалось всего ничего до смерти от полного истощения — возвращается.
И плевать, что они оба пока ни черта не помнят… Плевать, что смотреть в глаза Поттера равносильно самоубийству, и пустота в них бьет почище Круцио — вот то, чего ты избежал! То, что должно было быть твоим, принял на себя он, как бы там ни сложились обстоятельства. А пока он был там, без него здесь медленно умирал Драко Малфой, заставляя тебя скрипеть зубами от беспомощности и признавать — если бы тогда, в замке, ночью умер ты, то, скорее всего, мальчишки были бы живы — оба.
Единственный человек, о котором ты заботился, скрывая от самого себя степень собственной привязанности, медленно проваливается в небытие только потому, что ты — проиграл. А о том, что происходит там, наедине с вечностью, с чертовым Поттером, вообще — лучше не думать…
Они были теми, кто силой вынудил Северуса поверить в то, что надежда — есть. И они снова живы… Эта мысль была слишком опьяняющей, слишком безумной, слишком жестокой, чтобы принять ее с ходу. Но это — правда. Они живы, оба, и память будет возвращаться к ним так же быстро, как быстро стихия отступит, убирая щупальца с их упрямых душ. Память — а, значит, и личность. Еще несколько недель, а, может, и дней или часов, и я снова увижу глубину в глазах Драко вместо поселившейся там бездны! Еще немного — и они вспомнят все. Ведь совершенно же очевидно, что они стали практически вменяемы, проведя рядом всего-то полночи!
Северус не знал, радоваться этому или нет. Мальчишек не ждет в этом мире ничего хорошего — как не ждало никогда. И, если раньше они были всего лишь детьми, волей случая занявшими ключевое место в планах больших дядей, то теперь до них есть дело ох как многим! Теперь они больше, чем просто двое в закрытом поместье. Они — символ, развенчать который — цель слишком многих из тех, кто смотрит в будущее и планирует, каким ему быть. Этому миру не нужны стихийные маги в роли ведущих фигур…