– Так ведь он – атеист, – заметила я. – С чего бы ему Бога бояться? В ваши-то времена покойники, наверное, верующие были… вот они и боялись. Я с самого начала, когда мы всё это затеяли, не очень-то надеялась, что поможет. Хотелось верить… а теперь ещё хуже будет. Вот притащит в квартиру разной нечисти, гостей позовёт, – и начнётся веселье. Только мне уже всё равно. Меня утром Алинка убьёт. Кошку я её потеряла.
– Это кто – Алинка? Та чёрная, страшная? – спросила Леонидовна, пытаясь нарисовать руками в воздухе Алинкину причёску. – Та девка, на чёрта похожая, что к тебе приходила на днях?
– Ну… в общем, да, она. И вовсе она не страшная… просто у неё стиль такой.
– Такие лохмы крашеные, чёрные, – и не страшная?! – удивилась Леонидовна. – Да ну, не говори… Была бы нормальным человеком – отрезала бы их к чёртовой матери. Стрижку бы ей красивую, модную… или локоны. А то ходит, как чудище болотное, Господи прости…
Чувствуя, что обсуждение Алинкиной внешности может затянуться надолго, я поспешила переменить тему.
– Леонидовна, – спросила я, – у вас дома есть ключ от подвала?
– Нет, конечно. С чего бы ему там быть? Ключ у слесаря. Он в восемь утра на работу придёт. Тогда и достанем кошку твою… она ведь там?
Я кивнула.
– Далеко ещё до восьми?
– Четыре часа. Да ты, небось, замёрзла? Холодно, поди, в ночной рубашке…
– Ничего, я привыкла, – ответила я, как будто всю жизнь только то и делала, что разгуливала по улицам в этой рубашке и тапочках.
– А хочешь, я её из подвала на колбасу выманю? – расщедрилась Леонидовна. – Тогда жди. Сейчас поднимусь наверх, принесу…
То ли колбаса Леонидовны оказалась несвежей, то ли в подвале у Плутонии нашлись более важные дела, – но попытки выманить её закончились провалом. Было двадцать минут девятого, когда слесарь Михалыч, наконец явившийся на работу, спустился в подвал и, смачно матерясь, принялся ловить беглянку.
Прошло несколько минут. Наконец слесарь показался у выхода.
– Это, что ли, кошка твоя? – спросил он, протягивая мне кого-то…
Я протянула было руки, – и отпрянула. Это была не Тонька. Дворовый кот Барсик, решивший переночевать в подвале, удивлённо смотрел на меня: он не понимал, чем привлёк повышенное внимание к своей особе.
Из подвала доносился мерзкий запах, – как будто там переночевал скунс.
– Нет, это Барсик. Фонариком вон туда посветите… да, в тот угол. Вот она… там…
Усталая Тонька почти не сопротивлялась, когда я взяла её на руки и прижала к груди. Её чёрная шерсть стала серой от грязи и пыли, – но прищуренные зелёные глаза светились от счастья.