Правда, происходило это не столь часто, чтобы привыкнуть и перестать обращать внимание – специфика службы. В их кругу предпочитали иные способы устранения, но и это не аргумент.
Даже то, что действовал кто-то из тех самых «своих», которых он не бросал, тоже ничего не объясняло. Да, гнусно, когда предают, но человеческую суть не переделать. Как бы ты ни старался, но вероятность пропустить сволочь оставалась и при самом тщательном отборе.
Вот только разжевывать это младшей Горевски у Геннори желания не было, в собственных заблуждениях той предстояло разбираться самой. В отличие от Шторма, Лазовски лезть в личную жизнь друга не собирался.
Возможно, что-то такое мелькнуло в его взгляде, но Кэтрин, оборвав свою речь на полуслове, просто перевела его канал на внутреннюю связь, выставив приоритет «экстра». Подключение в таких случаях происходило автоматически.
Его усилия того стоили!
Шторм сидел в рабочем кресле. В первое мгновение показалось, что спал, уж больно расслабленным выглядел.
В том, что ошибся, Лазовски убедился сразу, как только тот открыл глаза, реагируя на сигнал соединения.
Стоило признать, что таким друга Ровер еще никогда не видел.
– Это серьезно, – кивнул Лазовски, выслушав сакраментальное: «Я устал!» – Может, возьмешь отпуск? Слетаешь на Землю, сходишь в горы. Вместе с Кэтрин. – Говорил спокойно, без иронии.
Был бы рядом, взял бы за грудки да встряхнул, выбивая из души Вячека ту хрень, что сумела довести его до такого состояния. Или составил компанию, заставив выложить все, что кривило горечью его губы.
Но… ни то, ни другое не действовало, когда между ним и тобой половина Галактики.
– В отпуск? – как-то растерянно переспросил Шторм, словно пытаясь что-то вспомнить.
Вот тут-то Лазовски и усомнился уже в собственных выводах. Вряд ли обошлось без внутреннего раздрая, но не до такой степени. Психика Вячека была весьма стабильна. А его, Лазовски, наблюдения за Исхантелем и еще одним жрецом, но уже из храма богини Судьбы, позволили Вячеку выстроить такую защиту, что только скайлы и брали.
Но и тут Шторм не останавливался, используя для целей своего совершенствования дружбу генерала Орлова и вице-адмирала Искандера.
Так что; «Устал!» и детское прозвище; «Нори», если и существовали, то где-то настолько глубоко, что даже пьяный бред не мог вытащить их наружу.
Словно отвечая на его подозрения, в кабинет Вячека ввалился Орлов. Проигнорировав вопросительный взгляд Лазовски и попытку Шторма подняться, приставил к шее полковника тубу инъектора.
Пробурчал; «Минут через пять будет нормальным», – только теперь посмотрев на Геннори, и, больше ни сказав ни слова, оставил их вдвоем.