- Там на рейде чиновники сидят, чернильное крысы! - волновался Володя Макаров. - Им наплевать на то, что мы потеряли два часа. Так мы ничего не добьемся. Их нужно как-то ударить...
- Напишем заявление начальнику Каспара, - сказал Котельников рассудительно. - Он их подтянет.
Гусейн посматривал на говоривших, судорожно дергая бровью. Его нестерпимо раздражали медлительные движения людей на барже и их безучастные лица.
- Вы всегда так ходите? - крикнул он вниз. - Эй вы, с броненосца!
- Не задирай их, - посоветовал Котельников, - они назло будут тянуть канитель.
Но Гусейн не унимался:
- Скажите вашим начальникам-раздолбаям, что мы жаловаться будем. Мы управу найдем!
- Зря ругаетесь, - ответили снизу, - мы люди маленькие.
Гусейн отошел от борта. Бесцельно сокращать время стоянок и экономить минуты, когда результат всех этих усилий может пойти насмарку из-за простой невнимательности диспетчера на берегу. Моряки "Дербента" заинтересованы в успехе соревнования, но успех этот зависит и от диспетчера, и от мохнатых людей с баржи, и от пристанских рабочих в порту, и Гусейн старался не глядеть на то, что происходило на барже, старался сдержать закипавшее в нем глухое раздражение, которое казалось еще тяжелее оттого, что сердиться, в сущности, было не на кого.
По выходе с рейда он успокоился немного: "Дербент" делал двенадцать узлов. Потом была вахта, и она прошла сравнительно спокойно, - двигатели оборотов не сбавили, топливо подавалось исправно. Все же иногда колола назойливая мысль: может быть, все это напрасно?
Пообедав после вахты, он спал. Но проснувшись, сквозь глазок иллюминатора увидел плотную молочно-белую муть.
Туман всегда наполнял Гусейна горькой тоской и поднимал со дна души отболевшие как будто печали. Он вышел на палубу; огни, вспыхнувшие на мачтах, горели мутно, словно обернутые белой шелковой тканью. Глухо звучали голоса и шаги. У подошедшего Володи был хриплый голос и лицо казалось зеленоватым.
- Послушай, что сделали наши командиры, - сказал Володя, - этакая глупость! А туман-то, туман!.. Теперь уже обязательно опоздаем.
Гусейн не удивился ни печальному лицу Володи, ни его словам. Что хорошего может произойти при таком тумане? Он вдыхал густой, удушливый воздух и сплевывал за борт сладковатую слюну.
- Отправили, слышь, телеграмму, - говорил Володя, - "на основе соревнования и ударничества..." Спекулируют, подлецы!
- Черт с ними, - промолвил Гусейн равнодушно, - туман идет лавой. Вот и скорость убавили, я слышу.
- Обидно, - сказал Володя, - на чем спекулируют! Ну, пойду я...