Надо сказать, что сотрудники ведомства Кальтенбруннера к моменту штурма их цитадели, соседствовавшей с рейхстагом, успели многое из своих архивов эвакуировать на Запад, а многое сожгли, так что рассчитывать на быстрый и легкий успех не приходилось.
Немцы оказали мне посильную помощь. Они выложили несколько десятков томов с различными материалами по кацетам, где имелись и списки участников Сопротивления. Я работал по вечерам и к исходу третьего вечера раскопал двух Кудрявцевых. Против одного из них была карандашом поставлена галочка. Подобными галочками были помечены некоторые фамилии в каждом списке. Я на всякий случай выписал всех помеченных в свой блокнот и спросил у старичка-архивариуса, что могли означать эти птички.
– Кто ж его знает, – ответил архивариус. – Может, это были руководители групп, а может, осведомители гестапо. Какая теперь разница? Все они стали дымом крематориев.
– Осведомители-то, положим, не стали, – проворчал я. – Ну что ж, и на том спасибо. Возьмите ваши фолианты. Еще раз благодарю за оказанную поддержку.
– А знаете что, – вспомнил вдруг старичок. – Тут у нас живет один фрукт. Служил в гестапо, занимался, между прочим, кацетами, а потом сам угодил в ваш Гулаг. Отмотал огромный срок и строит теперь социализм в новой Германии. Хотите поговорить с ним?
– Конечно, хочу!
Он поковырялся в каких-то бумагах и выудил из них нужный адрес.
На следующее утро я отправился в деревушку Ленин, спрятавшуюся в грибных лесах у самого Потсдама. Ленин читается с ударением на последнем слоге и не имеет никакого отношения к вождю мирового пролетариата. Тут произрастают самые большие и красивые во всей Германии тыквы. Желтые, розовые, голубые, оранжевые, зеленые, полосатые, они покоятся на крышах, свисают со стен и заборов, поддерживаемые деревянными подпорками, горделиво возлежат на огородных грядках и надменно возвышаются над цветами палисадников. Среди этих тыкв и коротал свой век бывший хауптштурмфюрер, а по-нашему капитан СС Бруно Кнайзель. Вопреки моим ожиданиям, этот неприметный человек предпенсионного возраста принял меня весьма радушно.
– Очень рад, очень рад! Я десять лет помогал в Сибири советским чекистам. Мы вместе разоблачили немало врагов мира и социализма из числа бывших нацистов.
– Вы были нашим агентом?
– Да. Хотите пива? Или может быть
чего-нибудь покрепче?
– Спасибо. Я за рулем. Но от бутылки минеральной воды не отказался бы.
Мы уселись в саду под старой яблоней. Кнайзель налил себе пива, а мне плеснул минералки.
– Ну и что же привело вас ко мне? – спросил он на чистейшем русском языке и тут же рассмеялся, прочитав удивление на моем лице. – Я из фольксдойчей. Меня взяли в гестапо из-за того, что я владел русским. Знаете, иногда в нашей работе лучше без переводчика. А ведь мне приходилось иметь дело преимущественно с военнопленными.