Никто, даже руководство самого высокого ранга, не имело право давить на сотрудника «семерки». Слишком многое зависело от того, что тот писал в своих сводках. Малейшая фальсификация могла сломать судьбы людей, привести к трагическим последствиям.
– Нет, – твердо ответил Вася, – я ничего не стану вычеркивать.
– Иди! – вздохнул Беглов и отправился за советом к Федорову.
У Александра Ивановича было конкретное предложение:
– Давайте переведем Кузовлева в хозяйственный отдел с повышением в должности. Будет закупать в Западном Берлине запчасти для наших иномарок.
– Так не пойдет, – решил генерал. – Мы его на учебу пошлем. В Москву, в Высшую разведывательную школу. Там через месяц вступительные экзамены.
– Да какой из него разведчик? Мал ростом, неказист.
– Канарис тоже был неказистым, а Мату Хари завербовал и сделал ее своей любовницей.
Беглов знал, что Канарис никогда не вербовал Мату Хари и не был ее любовником, но он знал также и то, что спорить с начальством контрпродуктивно, а потому смолчал.
– Особо отметьте в аттестации Кузовлева такие его качества, как честность и принципиальность, – продолжал Федоров, – таких же качеств, как дурость и упрямство не выпячивайте. И чтоб завтра духу его в Берлине не было…
Вася успешно окончил разведшколу, получив диплом юриста-международника. Дослужился между прочим до полковника. Отдел возглавляет в разведке. И если вы когда-нибудь встретите в Ясенево невидного человечка с родинкой под правым глазом, – это он и есть. Вот такие пироги, дорогой мой читатель!
4 октября 1995 года я с утра пораньше отправился на станцию метро «Полежаевская», где купил три розочки и, радуясь тому, что заплатил за этот хилый букетик всего пять тысяч, поднялся из подземного перехода на проспект маршала Жукова. Прошел метров сто пятьдесят до небольшого сквера по правой стороне проспекта и остановился. Вот он и памятник. Хороший памятник. Рихард идет навстречу ветру, засунув руки в карманы плаща. Лицо его сурово, сосредоточено. А за спиной шумит улица его имени, галдит ребятня в школьном дворе. Говорят, есть в той школе мемориальная комната, где хранятся его личные вещи, подаренные детям последней спутницей Рихарда японкой Исии Ханако. А был еще теплоход «Рихард Зорге». Я сам некогда совершил на нем путешествие по Волге и Дону от Москвы до Ростова и обратно. Рихард был бы доволен, доживи он до ста лет. Родина его матери и его родина достойным образом почтила память своего сына, которого не слишком привечала при жизни. Так часто бывает. И не в одной России.