Ковалев обрадовался. Не придется пить в одиночку. Его начальник разведки сидел тоже, какой-то смурной.
Когда-то молодой пограничник, не очень видный собой, с курносым носом и стриженный украл из чужого дома красивую девушку. Оказалось, что не зря. Стала хорошей женой. А в Бресте его красавица расцвела.
Рядом ее сегодня не было, гостила в Москве. Старшая дочь отдыхала в Артеке, младшая одиннадцати месяцев от роду осталась здесь. Все бы хорошо, но нанятая кормилица теперь наотрез не хотела брать полновесные советские рубли. Нужны или продукты или… Это черт знает что! Давно отмененные на советском берегу злотые!
Потом целый час околачивался около перехода через границу, ожидая немца из пограничной стражи. Мало того, что никто не явился, еще никто и не ответил на ставшее традицией приветствие. Германцев как подменили. Правильно, он не видел ни одного знакомого лица!
Елизаров, на правах организатора процесса налил каждому по полстакана.
Они выпили, не чокаясь, а Ковалев подумал, странный какой-то его разведчик. Службу поставил хорошо, тонко чувствует душевное состояние руководства, за столом — отличный мужик. Но держится почему-то особняком.
— Что там у тебя?
Михаил молча подвинул начальнику бумажку. Тот прочитал и поморщился.
Надо немедленно вмещаться и, наконец, навести порядок на заставах. Если факты вскроет комиссия, то неполное служебное соответствие гарантировано. Еще хуже, могут снять с должности и отправить сторожить границу, где-то в районе вечной мерзлоты.
Панов сознательно, как мог, сгустил краски.
Елизаров предложил начальнику взять на несколько дней отпуск [413]. Пусть отвезет дочку к жене в столицу. Мало ли что может случиться. Пусть уладит семейные дела и вернется обратно. Как раз успеет к концу визита «неожиданных» гостей застанет. Он же попробует все уладить по своей линии.
Панов не верил, что майор сможет самостоятельно поднять по тревоге погранзаставы рядом с Брестом. Ему всячески мешал предатель Берия. А жены командиров не паниковали, не хотели эвакуации, а желали бесстрашно разделить судьбу мужей. Так он сам, после войны, и написал [414].
Но Ковалева Максим не осуждал. Уйдя в отставку, отставной командир погранотряда до самой смерти примется искать выживших и выяснять судьбу пропавших без вести бойцов погранотряда. Что-то же хотелось искренне сказать.
Глава двадцатая или «главный калибр» (16 июня 1941 года, понедельник)
Где-то недалеко громыхнул выстрел. Секунд через пятнадцать в небе прошелестел снаряд, а на поле взметнулось огненное облако взрыва.
— Опять мимо, — майор Царев гневно посмотрел на командира дивизиона и его батарей. Снарядов для стрельб отпустили мизер, вот и учились стрельбе с закрытых позиций артелью, а не каждый в отдельности.