— Не много их живых, двое или трое. Заперлись на ночь в горнице наверху, я ихнюю дверь, как могла, поленьями подперла. Нашумела я тогда и разбудила супостатов, наверное, но сразу им не выбраться. Давай обложим корчму со всех сторон соломой, да и подожжем, а?
— Да кто тебе позволит чужое добро по ветру пускать! — пробухтел Спирька и закашлялся. — Еще чего вздумала, воровка! Да там же моя хозяйка внутри! А иноземцев всего двое осталось, а не трое: старик-гусар и латинский чернец. Чернец тоже речистый да вредный.
— Ну-ну! — поднял руки Сопун. — Давайте по порядку разберемся! Холопа Анфискиного ты привела, вижу, а где сама Анфиска?
— Да там же, в каморке своей, — Зелёнка ткнула большим пальцем себе за спину, а глаза отвела от колдуна. — Чего ей, бесстыжей, сделается?
— Ты, ты, зеленая воровка! — захлебнулся слюной Спирька, тут же получил маленьким кулачком по носу, однако не замолчал. — Замучила нашу Анфисушку, а тогда ограбила!
Русалка подступила к прислужнику еще ближе, глаза ее опасно сузились. Сопун удержал ее за рукав, заговорил спокойно:
— Не бей связанного, девка, это раз. И расскажи, пожалуйста, что там с Анфиской, это два. Времени у нас всего ничего. А уж если зажигать, то немедленно.
Стремительно повернулась к нему Зелёнка, однако вдруг одарила его такой замечательной улыбкой, что он ахнул про себя, внешне суровость показывая: до чего же все-таки хороша бесовка! И едва ли в одних белилах дело.
— …ты же, как-никак, мужик. Да ладно уж. Поболтали мы с Анфиской, как между подружками водится, про некоторые женские дела, она и спрашивает напоследок, не хочется ли мне, мол, теперь чего-нибудь особенного? Не стыдись, мол, отвечай. Я и отвечаю, честно, как подружке, что хочется мне кое-чего. Тогда Анфиска захихикала и говорит, почему же и
Станислав Росовецкий — Самозванец. Кровавая месть — читать в библиотеке фантастики нет, если такое желание появилось. я и давай ее щекотать.
Тут Сопун захохотал, и даже Спирька скривился, будто ухмыльнулся. Колдун, отсмеявшись, сказал:
— Это ваши с Анфиской дела, сами с ней разбирайтесь. Скажи только, она хоть жива?
— Что этой кобыле сделается? Лежит в отключке. Главное, дышит. А этот мозгляк напрасно меня лает! Какая же я воровка? Взяла вещички поносить, как водится между подругами, а ей все свои оставила.
— А Спирьку зачем связала?
— Я связала? Да я его нашла таким уже связанным под комнатой, где иноземцы заперлись. Ноги развязала, а на прочие узлы уже времени не было.
Сопун задумался. Заговорил как об уже принятом решении:
— Корчму поджигать не будем. Анфиска ведь там, да и то подумать: иноземцы Серьгин хутор сожги, мы корчму сожжем — так через нашу войну ничего в округе и не останется! А вам обоим надо мотать отсюда, да поскорее.