- Я не
могу делать с
тобой то, что
делаю с ними, -
Драко кивнул
на
колдографии.
- Ты же видишь…
- Ты
можешь, -
возразил
Гарри.
- Нет…
- Нет, ты
можешь! Я же
принадлежу
тебе, как ты не
понимаешь?
- Я
причиняю им
боль.
- Я
понимаю.
- Я не
могу
причинять
боль тебе.
- Ты
можешь.
- Я не
могу тебя об
этом просить!
- Я тебя
прошу!
Драко
закрыл лицо
руками и упал
на стул.
- Ты
мазохист, да?
- Не
знаю, -
признался
Гарри. - Я не
пробовал. Очень
может быть…
Он
почувствовал,
что выдохся.
Вернувшись к камину,
он поднял
рассыпанные
колдографии
и швырнул их
в огонь.
- Ты
должен
проделать
все это со
мной, - твердо
произнес он. -
Или я больше
не смогу тебе
верить.
- Боже,
Поттер! - не
удержался
Драко. - Что с
того, что я
трахнул пару
шлюх?! Это не
уменьшает моей
любви к тебе!
- Это
обман, -
непреклонно
возразил
Гарри. - И это
означает, что
есть что-то,
чего я не могу
тебе дать.
- Есть
еще много
чего, что ты
не можешь мне
дать, -
произнес
Драко и
вышел. Вскоре
Гарри увидел
его в окно -
Драко шел
куда-то
вглубь парка.
Резко
пахло
горящими
фотографиями.
Гарри улегся
на диван.
Глаза щипало,
и он все-таки заплакал.
Вечером
его
разбудили
тихие голоса.
Открыв глаза
и поправив
очки, он
увидел, что
Драко и
Сольвейг
сидят у
камина. Драко
читал вслух.
Вслушиваясь
в его голос,
Гарри
подумал, что,
как бы то ни
было, Драко
здесь, в
одном с ним доме,
у них общий
ребенок, и
Драко
действительно
любит его. А
еще
Гарри
подумал, что
все это до
ужаса банально…
Позже,
после ужина,
Драко,
пристально
глядя на
Гарри,
спросил:
- Ты
правда готов
мне
позволить?..
Он не
договорил, но
Гарри его
понял. И,
сглотнув,
кивнул.
* * *
Лето.
От
жары пожухла
трава и
цветы,
обмелели ручьи
Малфой-парка,
воздух
дрожал, а
небо выцвело.
В такие дни
люди всеми
силами
пытаются избежать
контакта с
другими
такими же
горячими и
потными представителями
человеческой
расы… но есть
мазохистский
кайф в том,
чтобы лежать
рядом с
кем-то очень-очень
дорогим,
чувствуя,
что там, где
ваши тела
соприкасаются,
кожа горит,
как от ожога…
Каждый вечер
Гарри
утверждал,
что
заниматься
любовью в такую
жару
невозможно.
Каждую
ночь они, тем
не менее,
занимались
любовью.
Сольвейг
болела.
Однажды,
когда дом
снова был
полон
разнообразными
Уизли, а
также представителями
семейства
Люпин-Блэк,
она уломала
родителей
разрешить им
купаться
в озере. Дети
плескались
до позднего
вечера, а
взрослые
расположились
на берегу, хотя
Драко и
считал, что
пикник - это
ужасно, а еда
с муравьями
-
отвратительна.
Кстати,
никаких
муравьев не
было -
наверное, их
тоже сморила
жара.
Потом,
когда они
возвращались
домой, Сольвейг
прижалась к
Драко. Ее
слегка
качало.