Присутствующие согласно забормотали и закивали.
— Но мы не знали, не знали, что это был Исчезательный Шкаф! Мы заперли Монтегю в кладовке Филча, там была куча швабр и ведер! — завопили несчастные Уизли.
Величественный, как фараон, Навуходоносор подошел к ним.
— А вас обвиняют еще и в том, что вы не удосужились после пойти и проверить, выбрался ли ваш сокурсник из этой, так называемой каморки Филча! Вы молча ходили на занятия, ели, пили, спали, развлекались, в то время, как Ричард отсутствовал неделю! И в школе его искали, искали по всем этажам, классам, даже в Запретном лесу, потому что дома он не появился, но вы, вы молчали, и словом не обмолвились, куда он мог подеваться! А ведь, скажи вы преподавателям, когда и где его видели в последний раз, мальчика нашли бы гораздо, гораздо быстрее! На его счастье, старый Горбин, в своей лавке «Горбин и Берк», делал инвентаризацию товаров и услышал, как во втором Шкафу, который находится в магазине, слышится чей-то стон. Горбин весьма сведущ в колдовстве, поэтому быстро определил координаты Ричарда и смог убедить его попытаться аппарировать к нему в лавку из Шкафа. Господа заседающие, прошу учесть, что Исчезательный Шкаф, которых на самом деле два, оказался неисправен, и не было вероятности, что Ричард вообще сможет когда-либо открыть дверь в Хогвартсе или в лавку Горбина. Он бы просто умер от голода и обезвоживания, болтаясь в Пустоте!
Заметьте, из-за какой-то глупой возни с баллами, из-за дикой неприязни нищих гриффиндорцев к успешным и знатным слизеринцам, один из отпрысков уважаемой веками семьи мог бы лишиться жизни! Заталкивая его в Шкаф они гнусно смеялись и кричали: «Так тебе и надо, мерзкий змееныш! Будешь знать, как снимать баллы с факультета отважного Годрика!»
Каково было родителям, просматривающим это воспоминание Монтегю, перед тем, как он провалился в пустоту? И что бы они чувствовали, если бы потеряли единственного любимого сына?
Никакими деньгами и материальными благами нельзя возместить горе и слезы родителей, который вот уже почти год борются за жизнь и здоровье своего ребенка! — пафосно, на надрыве, закончил свою речь старый стряпчий. И утер полой парчовой мантии одинокую слезу.
Многие женщины тоже достали платочки, сочувственно качая головой и гневно глядя на скукожившихся близнецов.
Навуходоносор тем временем деловито выудил из кармана свернутый трубочкой пергамент.
— А сейчас я оглашу свои требования! — он откашлялся. Близнецы втянули головы в плечи, предчувствуя карающий меч Фемиды над рыжими шевелюрами.