Защитником италиков стал, по их просьбе, Корнелий Сципион, знаменитый разрушитель Карфагена. Отметим, что он был женат на Корнелии Семпронии, сестре Гракхов, и в общем-то не был замечен до того в рядах противников реформ и, скорее всего, был популяром. Но поскольку италийцы помогали Сципиону во время войны, то он счел себя обязанным помочь им. Он выступил в Сенате и, не критикуя действия триумвирата, предложил, чтобы спорные земельные вопросы все же разбирали не те, кто разделял и распределял наделы, а другие лица. Его предложение было принято, и тогдашнему консулу было поручено заняться этим вопросом. После ряда судебных разбирательств консул быстро понял, что надолго увязнет в этом трудоемком, неблагодарном деле, и ушел в поход на Иллирию. Те же, кто распределял землю, уже не могли вмешиваться в споры, и всё надолго пришло в расстройство. Народ опять возроптал, былые заслуги Сципиона были мгновенно забыты, и его противники начали распространять слухи о том, что он собирается вообще отменить земельный закон Тиберия Гракха, а тех, кто будет сопротивляться, перебьют.
Сципион готовится к выступлению в Сенате, чтобы опровергнуть все обвинения в свой адрес, однако утром его находят мертвым на своем ложе без, как сейчас пишут в протоколах, видимых следов насильственной смерти.
Версии странной смерти или убийства были разные. Одни уверяли, что это было самоубийство от отчаяния, другие говорили, что, по показаниям домашних рабов, Сципиона якобы задушили некие иноземцы, проникшие ночью в дом. Аппиан же был уверен, что «это было делом рук Корнелии, матери Гракха, с целью воспрепятствовать отмене проведенного им закона; она действовала в данном случае при помощи своей дочери Корнелии Семпронии, бывшей замужем за Сципионом; она была некрасива и бесплодна и не пользовалась его любовью, да и сама не любила его».[24] При всей правдоподобности аппиановской версии сбрасывать со счетов показания рабов тоже не стоит — кто знает, какие чувства обуревали карфагенян, когда пылал их город? Месть — дело правое.
Итак, Гай Гракх снова в Риме. Его прибытие не только вызывает гнев оптиматов, но и крайнее недоумение народа, который считал Гракхов своими защитниками. Он ждет ответного хода противников и явно к нему подготовился. И когда его вызывают в суд, Гай Гракх, как мы вполне можем предположить, решил, что час его пробил.
Пустив в ход свое высочайшее ораторское мастерство (а ведь он, по свидетельству Плутарха, к тому же обладал «могучим, на редкость звучным голосом»), Гай легко и непринужденно опроверг все обвинения. Оказалось, что закон на его стороне — он прослужил в армии двенадцать лет вместо положенных десяти и был квестором три года вместо положенных двух лет. А затем Гракх выложил, как сейчас сказали бы, козырную карту: он единственный из всех, кого послали служить на Сардинию, взял с собой полный кошелек, а вернулся с пустым. Это был сильный ход, все знали, что в провинции едут налегке, чтобы везти оттуда золото и серебро.