Муж встретил меня на аэродроме, отвез на закрепленной за ним «Волге» домой в микрорайон. За рулем сидел его постоянный шофер, молодой афганец по имени Гульназык. Все было обычно, ничто не вызывало тревоги. Я осталась в квартире, а Евгений Михайлович вскоре поехал на службу. Больше я его не видела.
А. А. Коляжнов: О случившемся я узнал немедленно. В Москву пришла шифровка. В ней говорилось смутно и непонятно, что Охримюк пропал при странных обстоятельствах. Так началась его эпопея, к которой я имел самое непосредственное отношение.
Впоследствии удалось по минутам восстановить события того злополучного дня. Отвезя жену домой, Охримюк днем вызвал машину и поехал в свой офис, предварительно позвонив туда. Офис находился в здании министерства горных дел и промышленности, километрах в полутора от микрорайона, где жили советские специалисты.
В офисе он не появился. Выяснилось, что шофер, возивший Охримюка, а до этого других наших специалистов, по дороге «встретил земляков» и попросил разрешения подвезти их. Охримюк не возражал. Те двое сели на заднее сиденье. Улучив момент, они скрутили его, залепили рот лентой. Ясно, что операция эта планировалась заранее, тщательно готовилась.
Семья шофера, как стало известно, жила в Пакистане. Было высказано предположение: моджахеды использовали семью для давления на шофера, чтобы принудить его участвовать в похищении Охримюка.
Машину Евгения Михайловича видели наши офицеры при выезде из Кабула. Еще удивились: куда это отправился Охримюк в столь неспокойное время? Но не придали значения.
Сразу же началась борьба за вызволение его из плена. Как водится, возникли разные слухи, домыслы. Трудно было установить, что является правдой, а что легендой. Одна из версий звучала так. Главарь крупного бандформирования в качестве выкупа за нашего советника хотел получить своего брата, арестованного правительственными войсками. Долго судили-рядили, а когда стали выяснять, где же находится брат главаря, то выяснилось, что он уже расстрелян. Менять было некого.
Ко мне попали два письма Охримюка из плена. Одно, адресованное Н. А. Тихонову, другое — в наше министерство. Ходили слухи, что Евгений Михайлович обращался и непосредственно к Л. И. Брежневу (голос его моджахеды записали на пленку и пустили по радио), но я лично этого не слышал.
В письме на имя Тихонова Евгений Михайлович описал свой путь на юг Афганистана. Вели его пешком по высокогорным тропам, моджахеды не пользовались лошадьми и вьючными животными, дабы не привлекать лишних взглядов. Охримюку сломали зубной протез (он с трудом ел), разбили очки. Вели его пять или шесть дней. Поселили очень высоко в горах, в диком, необжитом месте.