Л. Н. Горелов: Одно из помещений нашей военной советнической миссии находилось в том же доме, где проходил пленум. Не помню, сколько времени шло заседание — час или больше, но хорошо помню, что все это время к нам из зала доносились громогласные крики «ура! ура! ура!» Так горячо они приветствовали своего нового вождя. У меня сидел посол — ждал, чем там все закончится. Наконец слышим: выходят из зала. Мы — навстречу. Член Политбюро Шах Вали, сияющий такой, говорит Пузанову: «Поздравьте товарища Амина — он теперь генеральный секретарь».
Ш. Джаузджани: Участвуя в заседании того пленума, я тоже по наивности предлагал Амину пригласить Тараки и выслушать его объяснения. Но Амин сердито бросил: «Это невозможно! Он не желает разговаривать с нами». Амин фактически уже захватил власть, теперь оставалось только де-юре подтвердить это.
Лично я не допускал мысли о физической расправе над бывшим генсеком. Однажды я предложил новому руководителю: «Давайте отправим товарища Тараки на длительное лечение в какую-нибудь социалистическую страну». «Но где гарантия, что оттуда он не станет работать против нас», — оборвал меня собеседник.
Впоследствии все разговоры о судьбе свергнутого руководителя партии и государства как-то увяли. Его преемник быстро дал понять, что эти разговоры ему не нравятся. Только еще раз я спросил о Тараки, когда объявили о его смерти. Я поинтересовался у Амина: чем же болел бывший генсек? Амин промолчал.
Некоторые товарищи, особенно из числа ветеранов партии, просили дать им возможность попрощаться с телом умершего, но и этого не разрешили.
Последние дни основателя НДПА и нового афганского президента. О них тоже мало известно. С просьбой рассказать об этом один из нас обратился к вдове президента 65-летней Нурбиби Тараки. Встреча состоялась декабрьским днем 1989 года в ее светлой двухэтажной вилле, расположенной в одном из привилегированных районов Кабула. Полная приветливая женщина, без единого признака былой принадлежности к трону, радушно провела в гостиную, предложила чай, извинилась за приступы кашля, которые то и дело мешали ей говорить.
Начала она с инцидента со стрельбой, который стал первым поводом для расправы над Тараки.
— Я была в спальне, расположенной неподалеку от кабинета, где муж принимал советских товарищей, когда услышала выстрелы. Выбежав за дверь, увидела лежащего в луже крови Таруна. Одна пуля, кажется, попала ему в голову, другая — в бок. Охрана говорит: «Это люди Амина сделали». Кроме того, еще один наш человек был ранен в плечо — врач Азим: он нес чай и случайно попал под огонь.