Ответы жены были сдержанными, а муж продолжал писать. 20 июля: «Наталочка, мои сомнения овладели тобой. Не следует теперь сомневаться! Ты поправишься! Ты вернешь свои силы! Ты помолодеешь. Ты пишешь: «Каждый человек в глубине своей страшно одинок». Эта фраза разрывает мое сердце, она для меня источник страдания. Хочу вырвать тебя из твоего одиночества, слиться с тобой в бесконечности, растворить тебя в себе полностью со всеми твоими мыслями и чувствами самыми секретными… Моя бедная и давняя подруга! Моя дорогая, моя вечно любимая! Но для тебя никогда не было одиночества, нет и нет его сейчас. Мы живем один для другого!..
Поправляйся, и тогда поставим точку, все выдержим! Ната, Ната! Люблю. Твой Л.».
Однако наконец увидев, что признания в любви не приводят к желаемому результату, Лев Давыдович, оказавшийся и в этих делах опытным человеком, перешел к атакам. Конечно же, считая, что нападение — лучшая форма защиты. Он припомнил давние грешки Натальи Ивановны: случай, когда она в 1919 году в Москве возглавляла Отдел музеев и флиртовала с одним из своих подчиненных.
К сентябрю семейный конфликт был исчерпан. Троцкий занялся работой, а Диего Ривера пока ничего не подозревал, хотя Фрида ходила как в воду спущенная, постоянно стремилась куда-нибудь уехать писать свои картины.
Трещина в отношениях Риверы и Троцкого образовалась внезапно. И Троцкий не знал истинной причины. Ривера почти совсем перестал посещать Синий дом, и когда один из секретарей Троцкого спросил — почему, Ривера ответил: «Вы знаете, я ведь немного анархист!»
— Диего, а в чем состояла причина вашего разрыва с Троцким? — В ту субботу я до конца не понимал, в какое неловкое положение ставлю моего собеседника.
Однако ответ Риверы был лаконичен и логикой своей не вызвал сомнений:
— Он любил командовать, решать за других! А ты знаешь, я тоже это люблю.
— Да, конечно. А теперь, Диего, мне бы хотелось услышать о том, как же удалось Рамону Меркадеру совершить убийство Троцкого.
— Нас ждет накрытый стол. Мексиканская кухня! Все блюда с чиле — самым острым перцем Америки.
И Диего Ривера, возможно, в десятый раз за время нашего знакомства поведал о том, что сила потенции мексиканского мужчины… происходит от чиле.
Я улыбаюсь и согласно киваю, но это не убеждает Риверу.
— Гватемальцы, сальвадорцы, панамцы, колумбийцы, перуанцы… Разве их можно сравнить с нами? А все — чиле!
Жена художника Эмма просит мужа перестать говорить глупости и приглашает нас спуститься вниз, в столовую, а Диего обещает:
— После кофе с ликером узнаешь о Джексоне-Морнаре-Меркадере.