— Подошел он, господа, ко мне, сунул вот этот конверт, да как гаркнет: «Вскрой через неделю». И исчез.
— Когда это было? — спросил Николай.
— С полчаса назад.
— Ну, а вы?..
— Каюсь, не удержался: тут же разорвал конверт. Как прочел, братцы, первые строчки, так за голову схватился. Прохожие на меня, как на сумасшедшего, смотрели.
— Что же в этом письме?
— А вы послушайте.
И Сергей начал читать знакомое Николаю воззвание… Студенты внимательно слушали. Когда же он кончил, наступила тишина. Правдивые, искренние слова воззвания задели за живое юношей, собравшихся в кухмистерской. В основном здесь были разночинцы. Все очень долго молчали. Все сидели взволнованные. Лишь один Николай улыбался. Тяжкий груз свалился с его души. Еще утром он с ужасом думал о том, что завтра нужно идти в канцелярию генерал-губернатора, а теперь… Оказывается, незнакомец не только ему вручил конверт с воззванием. Следовательно, нечего переживать…
Наконец паузу прервал Александр.
— А ведь все верно написано, братцы, — тихо сказал он. — Бедствует народ… Стонет нищая Россия.
Когда возвращались домой из кухмистерской, Николай рассказал Александру о своей встрече с незнакомцем и показал газету «Полицейские ведомости».
— Пойдешь?
— Не знаю…
— Ни в коем случае не ходи.
17 марта в канцелярии генерал-губернатора с самого раннего утра ждали Н. Однако вместо него пришло письмо, в котором автор сообщал, что он болен и быть в четверг не может, но как только ему будет лучше, он сразу же явится. Но и в следующие дни этот таинственный Н. не появлялся. Автор крамольного воззвания остался неизвестным. Вместе с письмом Николая оно было положено в дела об анонимных письмах.
Городовой Лаксин заступил на свой пост около Летнего сада. При хорошей погоде сюда часто к трем часам приезжал государь император. У Александра II была привычка совершать прогулки по аллеям Летнего сада. Об этом знали в городе, и многие специально шли смотреть на царя…
Лаксин дорожил своим мундиром и нес службу исправно. Прежде чем направиться к Летнему саду, он всегда придирчиво проверял свое обмундирование, тщательно, до зеркального блеска, начищал сапоги, а перед самым выходом из дома заставлял жену еще раз осмотреть его со всех сторон. Так изо дня в день, в течение четырех с лишним лет, и в жару, и в холод, и в любую непогоду унтер-офицер Артамон Лаксин появлялся у Летнего сада. Вот и сегодня, 4 апреля 1866 года, в полдень он приступил к исполнению своих обязанностей.
До мельчайших подробностей знал Лаксин свой участок. Место было тихое и спокойное, несмотря на то, что в Летнем саду и около него всегда бывало много людей. Но это, как говорил Лаксин, была публика «чинная и благопристойная».