— Я не знаю такого. В нашей деревне нет ни одного Гомеса.
— А все ли на месте? Может, мы кого-то упустили или кто-то еще не вернулся с охоты?
Чуть помедлив, старейшина утвердительно кивнул:
— Да, все на месте. По одному мы на охоту не ходим.
Благородный старец не раскрыл бандиту всей правды. Действительно, все жители деревни были здесь, за исключением одного, появившегося неделю назад незнакомца. Он пришел с севера и принес «слово» от младшего брата главы рода. Сказал, что ждет друзей. Попросил приюта и добавил, что не доставит никому хлопот. Только о нем должны знать, как об обычном путнике, остановившемся на отдых. Но, уже два дня, как он исчез, и никто не знает куда.
— Дед, я так понимаю, что, дожив до седин, ты не достиг порога благоразумия. Ты не оставляешь мне выбора. Я мог бы пристрелить тебя прямо сейчас, но, это не даст должного эффекта. Все мужчины, так или иначе, всегда готовы к внезапной смерти, если, конечно, они настоящие. А тебе, тем более, терять нечего. Не сегодня-завтра, сам «отдашь концы». Так что, часом раньше, часом позже, от пули или от дряхлости — не имеет значения. Совсем другое дело — дети, которые могли бы стать воинами. Опять же, женщины. Когда, у всех на глазах, перед тем, как убить, мои бойцы с ними позабавятся, надеюсь, ты поймешь, что не всегда ложь во благо.
Он махнул рукой, и озверевшие головорезы бросились в толпу. Это напоминало массовое помешательство. Крики, визг, стоны от боли… Между извивающимися телами, в клубах пыли полз, кем-то брошенный маленький ребенок. Он неистово орал. Но, в суматохе, на него никто не обратил внимания. Один из мужчин заметил малыша и бросился к нему, но удар широкого ножа в грудь, остановил его навсегда. Толстое, лысое животное, в человеческом обличье, вытерло лезвие о штанину и, злобно взглянув на обезумевших от всего увиденного и испытанного людей, криво ухмыльнулось, подняло ногу, и тяжелый, кованый ботинок едва не опустился на спину ребенка. Раздался выстрел, и толстяк, не опуская ногу, завалился на спину. Окровавленная женщина стояла на коленях и держала в дрожащих руках, кем-то оброненный револьвер. Главарь банды успел подскочить до второго выстрела и мачете разрубил несчастной голову. Жестокий Молох принял очередную невинную жертву.
Из глаз сгорбленного годами и горем старика, брызнули слезы. Но, он этого не замечал. Они стекали по его морщинистому лицу, и, казалось, соленые струйки, как кислота, прожигают кожу до костей. Он молчал, ибо честь для него была превыше всего. Он дал слово и обязан его сдержать. Возможно, от этого зависела судьба многих сотен людей, живущих в этой проклятой стране.