Он поцеловал ее в щеку и, не оборачиваясь, поднялся по сходням «Юноны».
Девушка, молча, смотрела ему вслед и не обращала внимания на слезы, катившиеся по ее щекам.
Старый архивариус сидел в своем домашнем кабинете и листал толстую подшивку старых журналов «Вокруг света». Он только что вкусно поужинал. Сегодня дочка была у него на хозяйстве и приготовила наваристый украинский борщ, испекла пирог с капустой и, даже, позволила ему выпить два стакана сливянки. Как она сказала, для улучшения кровообращения и здорового сна. Наташа уже ушла, а сон еще не приходил. Кешу мучили тревожные мысли в отношении своего зятя. Последнее время это была его основная «головная боль». С одной стороны, Кольцов ему был нужен, как связующее звено с «приближенными особами» и расходным материалом — исполнителями. С другой — незаменимых людей нет. Скороспелого полковника он, мягко говоря, недолюбливал. Но одно дело — найти нового проводника своих идей. Другое — его еще надо воспитать, приручить, ограничить определенными рамками, чтобы не взбрыкнул в самый неподходящий момент. А на это нужно время. Вот его-то, как раз и не хватает. «Зарвался Коленька и заврался. Имею я серьезные подозрения, что Петя — твоих рук дело. Может не лично, но — с подачи. И залетные гопники здесь совершенно не при чем. Ты ими просто прикрываешься. Допустим, очень нужна была эта Петькина бумажка… Но не таким же способом. Он бы и сам ее отдал с удовольствием, конечно, за соответствующее вознаграждение, только бы увидеть результат своих поисков. Впрочем, как и я. Зря ты, Колюня, это все затеял. Ох, зря. Если моя версия подтвердится — не помогут тебе твои погоны и армия в штатском…». Кешины мысли прервала настойчивая трель телефона. Архивариус отложил журналы и долго смотрел на аппарат. Звонок не умолкал. Старинные маятниковые часы, стоящие напротив, показывали десять минут двенадцатого. Кеша пожал плечами, как бы удивляясь, кому это приспичило на ночь глядя. Встал, подошел к телефону и снял трубку.
— Слушаю.
— Добрый вечер. Это я, Николай.
— А-а, Коленька… Мысль, действительно, материальна. Только что о тебе вспоминал. Надеюсь, ты звонишь не только для того, чтобы пожелать мне приятных сновидений? Старики ведь очень чувствительны к внешним раздражителям. Теперь, я могу не сомкнуть глаз до самого утра. Соответственно, завтра я буду в отвратительном расположении духа и тебе настроение испорчу. Так что постарайся оправдать свой поздний звонок.
— Хорошие новости. Бумаги Петра Игнатьевича у меня. Оба нападавших на него оказали сопротивление при задержании и были уничтожены, согласно приказу, — соврал Кольцов. Его самолюбие не позволяло признаться, что он опять прокололся, и один человек, оставив после себя горы трупов его людей, снова исчез в неизвестном направлении.