Все эти высокопарные декларации были призваны как-то сгладить перед комсоставом катастрофическое положение на Восточном фронте. На самом деле в головах румынских политиков и ближайшего окружения маршала витали уже совершенно иные мысли.
В Центре имелось агентурное донесение о том, что родственник маршала, и он же вице-премьер, М. Антоне-ску в сугубо доверительной беседе с одним из своих приближенных поделился, что маршал был удручен речью Гитлера в связи с возложением на себя командования армией, от которой осталось впечатление, что положение на фронтах далеко не блестящее. Эти его умонастроения сумел несколько рассеять германский военный атташе, после чего маршал послал фюреру письмо с заверениями о полной поддержке Румынией Германии и в дальнейшем. Вместе с тем глава правительства известил Берлин, что обстановка на границах Румынии такова, что не позволяет ему выставить для борьбы с большевиками более десяти дивизий.
Этот пусть пока и весьма неопределенный сигнал наряду с другой информацией говорил за то, что следует ожидать с румынской стороны оживления попыток найти какой-то выход из тупика. Собственно, и в отношении самой Германии поступает информация о вполне конкретных шагах германских влиятельных кругов, в первую очередь военной оппозиции фюреру, по поиску выхода из войны. Судя по тому, что говорят заговорщики представителям американской и английской разведок, имелось в виду путем устранения Гитлера открыть путь для заключения Германией сепаратного мира с Западом. С Румынией ситуация иная, но и здесь мысль отмежеваться пока не поздно от рейха уже прочно овладела умами известных румынских политиков.
В операциях вермахта на советско-германском фронте Румыния участвовала на уровне оперативных объединений: румынские 3-я и 4-я армии вместе с 8-й итальянской обеспечивали фланги германских войск на сталинградском направлении.
В результате окружения и уничтожения на Волге 6-й армии вермахта под командованием генерал-фельдмаршала Паулюса и в ходе дальнейшего стремительного контрнаступления советских войск обе эти румынские армии были потрепаны до такой степени, что впору было называть их корпусами. Поэтому в переписке с Гитлером Антонеску и умолял фюрера не требовать от Румынии более того, чем она располагает.
Но еще более неприятным для маршала было то, что о необратимом изменении характера войны стали, кажется, догадываться даже те, кто безоглядно верил в достижение Румынией своих «исторических» целей с помощью Германии. Поэтому он и вынужден был разъяснять своим военным стратегию своих действий: ведь было много таких, кто считал нужным остановиться на Днестре.