Для своих тридцати с лишним она была очень даже ничего. Она по-прежнему сохраняла фигуру, за которую ее и прозвали «Люська Бомба», и при этом не превратилась в толстую неуклюжую бабу, из тех, что таскаются вечно с сумками по базарам и продуктовым магазинам, переваливаясь с боку на бок.
— Ты, я смотрю, будто целую библиотеку в зоне прочел, — послышался с кухни ее голос. — Сначала про ударный труд мне тут заливал, теперь попов каких-то вспомнил. Такой умный стал. Мне с тобой даже как-то страшно разговаривать. Хотя ты, конечно, опять загнул. И в церкви-то бывал разве что на Пасху, как на экскурсии.
— Религия, мать, это опиум для народа, как сказал другой умный человек, — вспомнил Кныш крылатую фразу классика марксизма-ленинизма. — И этот хомут тоже не для моей шеи. Была бы шея, а хомут, он всегда найдется. Поэтому выбирать нужно самому, и желательно полегче. Ты только глянь, сколько у нас в стольном городе Тарасове уездного масштаба наоткрывали вдруг церквей! И монашки-богомолки по чужим домам и рынкам шастают, членские взносы с одиноких старух собирают и прокламации пьянчугам раздают. Все эти отцы-настоятели православные хуже сектантов. Тоже долдонят про светлое будущее, про рай, терпение, смирение. Пастве не на что калоши купить, а они отрастили брюхо, бороды лопатами, ни дать ни взять — столбовые бояре в теремах с золотыми куполами.
— Чего это ты на попов взъелся? — поинтересовалась Люська.
— Да не взъелся я, просто завидую… Они не дураки. Где бы ни работать, только бы не работать. Но вот знаешь, Люська, я отродясь в шестерках ни под кем не ходил и ходить не собираюсь. И лохом пустоголовым не был.
— Ладно, хватит, — решительно оборвала речь рецидивиста-интеллигента Люська. — Кончай мне тут политинформацию читать. Садись лучше к столу. Прямо философ какой-то.
Кныш, не заставляя себя упрашивать дважды, занял место, предложенное радушной хозяйкой.
— Ты бы мне чего попроще рассказал, — предложила Бомба, глядя томно прямо в глаза дорогому гостю.
— Сейчас расскажу, обязательно расскажу. Давай, что ли, сначала выпьем, а потом, как говорится, и за жизнь поболтаем. Я тут прихватил кое-что.
— Да у меня и свое имеется, — поставила в известность хозяйка.
— Ну как-то неудобно идти к такой роскошной женщине и без подарка. И к тому же вечер длинный, и до остального очередь дойдет, — успокоил ее Кныш.
— Ой, что ты, «к роскошной женщине»! — снова передразнила она его. — Тогда уж мог бы и что-нибудь подороже притаранить. Настоящий подарок сделать. А бутылка — ну что это такое? Так, Машку вокзальную снять…