— Ну хорошо, убедила, — сдался наконец Кныш. — Дела действительно могут подождать. Кроме одного, конечно… Сейчас я тебе все объясню.
— Давай потом, — предложила хозяйка. — Скажи, а как у тебя с этим… со здоровьем?
Люська сделала многозначительный кивок головой в сторону «нижнего этажа» Кныша.
— Все ли там в порядке? — переспросил Кныш. — Да вроде не жалуюсь. Не совсем состарился, надеюсь… Не переживай, подруга. Не обману…
И, неожиданно сделав паузу и откинувшись на спинку дивана, выспренне спросил Люську:
— А сейчас скажите-ка мне, мадемуазель Селиверстова, любите ли вы театр? Любите ли вы его так, как люблю его я?
— Да ты что, Кныш, сбрендил? Или вправду собрался меня в оперу пригласить? — вылупилась на него Люська.
На ее лице даже отразился испуг, вызванный неадекватным и непонятным, с ее точки зрения, поведением старого приятеля.
— Нет, что ты! Опера — это сейчас неактуально, — тоном Остапа Бендера безапелляционно заявил Кныш. — Скорее всего мы поедем на сафари.
— Куда?! — Люська приоткрыла рот.
— Да, тяжелый случай, — заключил Кныш. — Но не безнадежный. Вот что мне в некоторых людях больше всего нравится — это отсутствие недостатков ума… За полным отсутствием последнего.
И сам прокомментировал собственное высказывание:
— Эх, хорошо сказал, язви тебя душу!
После чего, уже обращаясь к Люське, подвел итог разговору:
— Ладно, сейчас все объясню тебе обстоятельно и по порядку.
И Кныш изложил ей свой план, подробно разъяснив, что от Люськи потребуется.
* * *
Проснулся Кныш поздно. Время близилось к полудню. Люська спала как убитая, оглашая своим могучим храпом квартиру. Кныш бесцеремонно пихнул ее в бок, и она замолкла.
— И так чувствуешь себя не в своей тарелке, а тут еще эта корова расхрапелась, блин! — раздраженно произнес он вслух.
Кнышу больше не спалось. Он встал, достал сигареты и закурил.
Да, скоро настанет момент, когда он почувствует себя в этой жизни не гостем, а полноправным хозяином. Почувствует так, как не чувствовал еще ни разу, пребывая на этом свете.
Честно говоря, Сергею Петрову грех было жаловаться на свое детство, если бы не некоторые проблемы со здоровьем. Мама его, Таисия Васильевна, была заведующей столовой. Да и папа, Андрей Сергеевич, был не последним человеком в своей автоколонне. Так что недостатка в карманных деньгах, конфетах и игрушках маленький Сережа никогда не испытывал. Мало того, благосостояние мальчика по сравнению с его товарищами беспрестанно работало на поддержание высокого авторитета в их глазах.
Только одна проблема омрачала самую счастливую пору его жизни: Сережа очень часто болел, и так уж вышло, что в свои неполные одиннадцать лет он пошел только во второй класс. Но после этого, слава богу, болезни и хвори, нападавшие на него одна за другой, прекратились, и жизнь его стала более размеренной.