Даже если бы Людольф не сказал, что живет в квартале, известном под названием «Золотой пояс», Питер мог легко догадаться об этом сам по описанию дома. В домах всех состоятельных горожан непременно было крыльцо, но крыльцо с двумя пролетами могли себе позволить только очень богатые люди. Питеру не раз приходилось получать заказы от таких богатых людей, как Людольф, и при обычных обстоятельствах он только бы порадовался еще одному выгодному клиенту. Однако у него были определенные сомнения по поводу порядочности Людольфа ван Девентера. Когда Питер только начинал свою карьеру, его обманул заказчик, повадками удивительно напоминавший Людольфа. Это послужило ему полезным уроком. С тех пор Питер стал значительно мудрее. Он уже совсем было собрался сказать, что занят, и любезно отказаться от заказа, но вдруг подумал о Франческе, которая теперь была связана с корабельным маклером. Приняв заказ ван Девентера, он сможет одновременно проследить, чтобы интересам девушки не был нанесен ущерб.
— Я к вам зайду, сударь, — сказал Питер, делая принятый в таких случаях поклон, который, возможно, и был недостаточно низким, но никто не обратил на это внимания, так как в этот момент в комнату вошла Алетта.
Какая прекрасная картина! Для начинающего художника, идущего по пути к совершенствованию своего таланта, лучше и быть не может! Теперь Людольф знал, что в этом доме нельзя отзываться в превосходных степенях ни о чьих картинах, кроме тех, что принадлежат кисти самого хозяина. Особенно болезненно Хендрик воспринимал похвалы в адрес своих дочерей. Людольфу хотелось как можно скорее войти в полное доверие к Хендрику, именно поэтому он накануне проиграл ему в карты довольно крупную сумму денег. Людольф не впервые заманивал в свои сети такого простака, как Хендрик, и чувствовал, что с художником у него не будет никаких хлопот.
— Так много талантов в одной семье! Рядом с могучим дубом выросли два изумительных побега! — Людольф галантно поклонился сначала Хендрику, а затем обеим девушкам. — Если бы мне потребовалось доказательство того, что мой портрет будет хорош, то я вижу его сейчас перед своими глазами в вашем маленьком шедевре, — обратился он к Франческе.
Питер сразу заметил, насколько разными были картины двух сестер. Франческа видела только красоту маленького сияющего цветка. Она не стала изображать муравья или другие символы, напоминающие о том, что в мире нет ничего совершенного, ей совсем не хотелось лишний раз подчеркивать бренность жизни на земле. Ее картина была гимном красоте, которая, несмотря ни на что, не уступала смерти.