Людольф нетерпеливо прохаживался по залу. Очень важрю, чтобы Франческа увидела его, еще крепкого и энергичного мужчину, рядом с иссушенной болезнью женой, которая будет похожа нa призрак, несмотря на великолепный наряд. Людольф надеялся пробудить в душе девушки жалость и сочувствие. Она поймет и оправдает его сегодняшнее поведение. Одно дело видеть в Амалии несчастную страдалицу и совсем другое — понять, что она не может дать мужчине супружеского счастья и детей и быть хозяйкой в его доме.
Потеряв терпение, Людольф отправился в комнаты жены, раздавая по дороге слугам последние указания. Его переполняло чувство досады и негодования. Подойдя к двери, он открыл ее резким толчком и увидел лежавшую на кушетке жену. Так как они были одни, Людольф не стал сдерживать гнев.
— Какого дьявола ты лежишь здесь, вместо того чтобы быть в приемном зале?
На бледном лице Амалии появилось испуганное выражение.
— У меня нет сил, Людольф. Ноги совсем не слушаются.
Людольф подошел к кушетке и склонился над женой.
— А где Нелтье? Почему она не послала за твоим портшезом?
— Она очень из-за меня расстроилась и побежала к доктору Маттеусу.
Людольф видел, что Амалия очень плохо выглядит. Похоже, у нее был очередной приступ. Людольф был вне себя от гнева. Подумать только, именно сегодня вечером!
— А почему ты не выпила настойку? С ее помощью ты бы смогла высидеть пару часов, больше и не нужно.
— Я нечаянно разбила флакон и послала Нелтье к врачу.
— Когда ушла Нелтье?
— Минут десять назад.
Амалия и представить не могла, какие мысли вызвало у Людольфа это простое сообщение. Он вдруг сильно оживился, от прежнего гнева не осталось и следа. Судьба давала ему блистательный и неожиданный шанс избавиться от главного препятствия, стоявшего между ним и Франческой. Все слуги заняты своим делом, и никто не видел, как он сюда пришел. Нелтье вернется не раньше, чем через четверть часа.
— Ничего, Амалия, — сказал Людольф подозрительно тихим и мягким голосом, — ты все сделала правильно. Очень хорошо, что ты послала Нелтье за настойкой.
Больше Амалия не услышала ни слова. Она увидела страшный блеск в глазах Людольфа и вдруг в ужасе все поняла. Он выхватил у нее из-под головы атласную подушку и грубо прижал к ее лицу. Руки женщины бессильно повисли, а ее крики заглушила подушка.
Амалия сопротивлялась дольше, чем предполагал Людольф, но вскоре он почувствовал, как тело жены обмякло. Людольф поднял подушку. Казалось, будто Амалия заснула. Не считая растрепанных волос и размазанной по подушке помады, не было видно никаких следов насилия. Людольф поднял голову жены и положил под нее подушку, так чтобы следы помады находились на уровне ее губ. Он поправил ей прическу и разгладил замявшиеся складки на платье. Затем он отступил на несколько шагов. Людольфа охватило пьянящее чувство полной свободы. Теперь нужно вернуться незамеченным в приемный зал.