Он подошел к окну и взглянул на зимний сад. Теперь невозможно увидеть, заменили ли за время его отсутствия плитки на дорожках. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Дорн объявил, что его не удовлетворяет качество плитки, и отправил ее назад. Основу из песка и булыжников уже заложили, но Людольф с нетерпением ждал окончания всех задуманных работ.
— Для общей гармоничной разбивки сада важно, чтобы материал был точно такого цвета, какой требуется, что, в свою очередь, украсит весь дом, — сказал ван Дорн, показывая кусок плитки, чтобы продемонстрировать ее недостатки.
Что касается Людольфа, то он был не в состоянии определить, чем же не хороша данная плитка, но за многие годы научился считаться с мнением специалистов, запоминая их высказывания; это входило в число способов, при помощи которых он поднялся из весьма суровой жизни в начале до своего сегодняшнего положения с перспективой получить в будущем еще более высокий пост. Точно также и его отшлифованные изящные манеры являлись плодом тщательных наблюдений.
Он гордился собой за то, что никогда не упускал из виду цели — достичь богатства и власти, которая придет вместе с деньгами. Про себя Людольф развлекался, когда Сибилла, навещая Амалию, призналась ему, что хочет иметь богатого молодого мужа. В ее словах угадывался намек ему — устроить парочку нужных знакомств, но он ничего никогда ни для кого не делал, если не видел какой-либо собственной выгоды, даже несмотря на то, что заметил в Сибилле ту же алчную страсть к богатству, что сжигала и его в ее возрасте.
Когда он находился в Версале во время последнего визита, одна графиня, обнаженная и благоухающая ароматом духов в своей мягкой постели, погладила его грудь и обратила внимание на целый ряд шрамов, покрывающих тело. Людольф дал обычный в таких случаях ответ:
— Они получены на службе моей стране.
Эта удобная ложь всегда растопляла сердца женщин. Единственной представительницей прекрасного пола, знающей, что эти раны были нанесены оружием моряков, защищавших от захвата богатый груз своих кораблей и собственную свободу, являлась Гетруд. Каперы пользовались дурной славой безжалостных убийц по отношению к пленникам. Людольф оставлял в живых лишь тех, кого мог продать арабским торговцам рабами у побережья Северной Африки. Несмотря на свой дикий способ зарабатывать на жизнь в то время, он, как только представилась возможность, вложил деньги в законное дело — торговлю судами сначала в Антверпене, а затем и в Амстердаме. В каждом случае он действовал через посредников, и оба приносили богатый доход, так как цены его были конкурентноспособны, а никто не любит хорошую сделку больше, чем голландец. Он делал капиталовложения — и тоже с успехом — и в другие проекты.