— Что же ты, вредитель, убогого как нормального записал?
Боох пожал плечами и кивнул в сторону белесого инквизитора, карманы которого приятно позвякивали золотом. Белесый подморгнул Грегу, и тот вздохнул:
— Эх, зараза… В другое время бы я тебя…
Бооху подумалось, что в другое время и в другом месте он так бы прихлопнул чернявого, что и мокрого места бы не осталось, но вслух, владетельный князь, разумеется, ничего не сказал и только смиренно опустил голову. Грег спрятал указ и списки в карман плаща и крикнул:
— На сборы час!
Толпа заколыхалась, распадаясь на отдельные группы. Кто-то пошел собирать в долгий путь друзей и соседей (теплая одежда в преддверии будущей зимы, небольшой запас еды на самое первое время, мешочки с лекарственными травами и порошками, кое-какие инструменты), кто-то остался, чтобы посмотреть, как будущие строители собора будут садиться в повозки и отправляться на Сирые равнины, чтобы трудиться днем и ночью и в закономерном итоге очень быстро умереть. Вполне довольный Грег подошел к Бооху и посоветовал:
— Убогого запиши как пол-человека. Весной к вам еще заедем.
И инквизиторы подались в храм — наступало время утренней молитвы.
Будущих строителей храма провожали со слезами и воем. Ясно было, что этих людей все видят в последний раз. С двумя семейными отправлялись жены и дети: Грег подумал и решил, что так будет даже лучше: баб всегда можно пристроить как поварих или лекарок, а что строителям надо будет есть и лечиться — в том сомнений не было. Наиболее практичные селюки уже прикидывали, что к весне можно будет наложить лапу на оставленные дома и имущество: все равно никто из уходящих с инквизиторами и армейцами сюда не вернется — замерзнет зимой, отравится дурной пищей, надорвется от непосильного труда — да мало ли какая смерть может настигнуть человека вдали от дома, а вот добру пропадать не надо. Уходящие это прекрасно понимали и, усаживаясь в инквизиторские повозки, давали остающимся последние указания:
— За домом последи, а печка дымит…
— Свиньюшку-то корми, не забывай…
— Курочек можешь себе взять, а лошадку не тронь…
— Смотри, я вернусь! Если что пропадет, пеняй на себя!
На площадь вышел отец Грыв с крохотным ларцом, в котором хранилась реликвия — мощи святого Анта Странника. Он поднял ларец над головой и нараспев произнес:
— Сохрани вас Заступник, и дай вам силы, и осени своей милостью, чтоб вы начали, продлили и завершили дело во Славу Его.
При этих словах по толпе снова прокатились всхлипывания. Грег, которому за сегодня уже до смерти опротивели пафосные сцены, лихо вскочил на свою лошадку и махнул рукой возничим: