Через трое суток на место выставленной итальянской рамы было вставлено - под пристук молотков и топоров - новое, несколько необычно окнообразное нечто. Вся верхняя часть оконной плоскости была затянута расфрамуженным диктом; только внизу, у подоконничьего ската, выгибалось маленькое оконце под застекленной створой; над оконцем снаружи четкой чернью проступали буквы: КАССА, изнутри же, готовая опуститься по первому движению пальца, желтела закассовая дощечка.
Рабочие направили раму, получили чаевые и ушли. Это была первая ночь, когда кассир спал неразрывным сном. К утру он встал - за час до служебного срока - попил чайку, оделся в такое, чтоб перед людьми не стыдно, и ровно в 9.15 приоткрыл желтую заслонку оконца. Утренние дождевые капли весело стучали в кассовое стекло. Воробьи чирикали, гомонясь на жести подоконника. Кассир, благодушно щуря веки, ждал, привычно глуша ладонью привычную утреннюю зевоту, очередного вкладчика или получателя.
И с этого утра дни его вправились в дни, как вывихнутые вертлуги в костяные чашки.
4
Это было перед вечером. Солнце спряталось за завеси туч, отказываясь показать закат. Над улицами моросило мелкой дождевой пылью.
Двое шли, держась у мокрой стены. Их единила спиртовая мокрель, дождившая сейчас в их капиллярах.
- Послушай,- сказал один, подняв глаза к седьмому этажу и щуря их,что это там вверху, вроде пчелиной летки, а сверху какие-то знаки? Пенсне у меня не помню где, да и задождит стекла.
Второй, подняв голову, долго всматривался в освещенное - над темным еще не разжегшим огней домом - окно:
- Касса. Что за черт! Касса. А о чем касса, для чего, для кого?
- Гм, и заметь, весь дом без огней, а она как Касс - - - иопея, созвездием оброненная.
- Да, до седьмого. И без пожарной лестницы до нее, до получки, никак.
- Никак. И только свету, что в окне... кассы, Кассиопеи. Пойдем выпьем.
- Дождина проклятый. Пойдем вдождим. Ужо подожди.
Узкой желтой щелью поднятое над сумерками улиц оконце продолжало маячить навстречу медленно всасывающейся в воздух черной ночи.
1933