Воодушевленный открытием новых горизонтов для искусства, Малевич называл свое творение «голой без рамы иконой моего времени». В декабре 1915 года картина предстала перед публикой на Последней футуристической выставке картин «0 – 10» (ноль – десять). Александр Бенуа сказал: «Черный квадрат», та «икона», которую граждане-футуристы предлагают взамен мадонн и бесстыжих Венер. «Черный квадрат» в белом окладе – это не простая штука, не простой вызов, не случайный маленький эпизодик, случившийся в доме на Марсовом поле, а один из актов самоутверждения того начала, которое имеет своим именем мерзость запустения и которое кончится тем, что оно через гордыню, через заносчивость, через попрание всего любовного и нежного приведет всех к гибели».
Начинался настоящий, не календарный, XX век. Начинался с новой точки отсчета в искусстве – тайны «Черного квадрата», который сам автор называл «зародышем всех возможностей».
«1918 год в Петрограде» (Петроградская Мадонна). К.С.Петров-Водкин. Государственная Третьяковская галерея. Москва (1920)
К.С.Петров-Водкин. «1918 год в Петрограде» (Петроградская Мадонна). Государственная Третьяковская галерея (1920).
Картину «1918 год в Петрограде» Кузьма Сергеевич Петров-Водкин (1878-1939) написал в 1920 году. Многие чувства и мысли, охватившие художника в это время, нашли свое выражение в этом холсте. Помимо военных действий I Мировой войны, многие жизни унесли эпидемии, голод, бандитизм, более 2,5 миллионов человек оказались в эмиграции, массовым явлением стала детская беспризорность.
Картина композиционно строится на двух планах. На первом, приближенном к зрителю, изображена женщина с ребенком, написанная в традиционных для древнерусской иконописи формах и цветовой гамме. На втором плане – разрозненные группы людей на пустынной площади и улицах, пятна плакатов на стенах домов, за окнами которых пусто, стекла в переплетах рам разбиты – старый быт разрушен, остались лишь холодность стен и неприкаянность горожан. Этой бездуховной пустоте второго плана художник противопоставляет светлый образ молодой матери, Богородицы, «теплой Заступницы мира холодного» (М.Ю. Лермонтов), которая одна только и способна соединить несоединимое, примирить непримиримое. Подобно древним своим собратьям-иконописцам, возглавляемым евангелистом Лукою, Петров-Водкин видит и делает зримым святой образ Матери. Безусловно, «изобразительная молитва» живописца не остановила враждующих, но важно, что она была «произнесена», что художественное слово прозвучало, и его услышали.