Его звезда взошла в октябре 1943 года, шведская миссия в Берлин, куда он был включен, как уполномоченный Совета по делам беженцев - всего за месяц до того, президент Рузвельт, поняв наконец, что "окончательное решение еврейского вопроса" не преувеличение, а близкая реальность, учредил этот орган, должный заниматься помощью евреям и другим жертвам нацизма. В Германии и других странах, он развил бешеную активность, действовал подкупом, угрозами, обманом, шантажом, заводил в интересах дела романы с женами высокопоставленных чиновников. Как только становилось известно, что германские власти где-то пытаются устроить "юденфрай", он мчался туда. Не считая денег, он скупал дома, которые объявлял собственностью шведской миссии - это значило, что на них распространялся дипломатический иммунитет, и гестапо не могло войти туда. В этих домах селились тысячи евреев, которым он выдавал особые документы "человека, находящегося охраной шведского закона". С точки зрения международного права, ценность этих бумаг была весьма сомнительной - однако своим внушительным видом эти Schutz-Pass (желто-голубой фон, цвета шведского флага, эмблема "тре крунур", текст на немецком и шведском языках, множество печатей) неизменно производили впечатление на законников-немцев.
Те, кто говорят, что такими документами могли воспользоваться немецкие агенты, так как удостоверения не имели фотографий, а в ряде случаев выдавались со всеми подписями и печатями, но без указания имени, не могут представить реальной ситуации тех лет, когда целью было спасти возможно большее количество людей, и бюрократические процедуры могли быть гибельными. Когда гестапо прочесывало кварталы, вламывалось в дома в поисках спрятавшихся евреев - а они огромной толпой собирались у шведского посольства или консульства, едва приходило известие, что приехал Он, и часами ждали, в страхе, что вот-вот появятся немецкие солдаты. Или когда наш герой не раз останавливал конвои, идущие в Дахау, Маутхаузен, Роменвиль - что могло стоить ему жизни, так как охрана начинала стрелять - и выяснял, нет ли среди людей, отправляемых на смерть, имеющих хоть какое-то отношение к Швеции или родственников там, таким он немедленно выдавал "временные удостоверения" и увозил с собой, могли ли там быть длительные процедуры, под наведенными стволами? Когда он посещал эти немецкие лагеря смерти, и делал там то же самое, вопреки желанию комендантов лагерей, чинивших ему всяческие препоны, наподобие того, как не предоставляли ему помещений для работы, и он вынужден был выдавать удостоверения под открытым небом, снегом или дождем - возможно ли было там въедливое установление личности - да и так ли важно, имел ли в действительности узник концлагеря, желающий спасти свою жизнь, родственников-шведов? А в случае, когда гестапо пыталось арестовывать уже получивших документы людей "по вновь открывшимся обстоятельствам", вроде обвинений в связи с макизарами, выдача чистых документов, куда можно было самому вписать любое придуманное имя, могла служить некоторой защитой. И даже если эти опасения, о засылке немецкой агентуры, были оправданными, разве не "лучше освободить десять виновных, чем осудить одного невиноватого"? А немецких шпионов, если таковые и были, то не больше единиц на тысячи спасаемых людей. И даже сегодня нет достоверных сведений о том, что хотя бы один разоблаченный нацистский шпион воспользовался Schutz-Pass.