Провал во тьму - и снова вижу вокруг себя тот же кромешный ад, а нём снова и снова ногами пытаюсь выбить заклинившую дверцу машины, в которой сгораю заживо...
Из сна меня выкинуло после третьего повтора.
Я села на кровати, откинувшись к стене. Тяжело дышала, держась за сердце и жадно всасывая воздух - которого оказалось так много! И, едва пришла в себя и поняла, что это только сон, всё испуганно глядела на кресло с Алёнкой. Не кричала ли я во сне? Не разбудила ли девочку? Нет. Тихо всё.
Осторожно, чтобы не скрипнуть кроватью, встала и пошла на кухню. Свет включать не стала. Достаточно фонаря напротив, чтобы углядеть чайник, налить из него в чашку холодного кипятка. Только поднесла чашку к губам, как услышала странные звуки из ванной. С трудом глотнула, поставила чашку на стол и подошла к ванной комнате. Господи, здесь-то что ещё...
Одновременно включила свет в комнате и рванула дверь.
На старенькой стиральной машине сидел домовой Силушка и плакал навзрыд, время от времени сморкаясь в платочек - в один из тех лоскутов, что я, по его просьбе, когда-то оверложила, а он собственноручно обвязал незатейливыми кружавчиками.
- Ах, батюшки! - насморочным басом вскрикнул он, завидев меня.
Я уже тихонько закрыла за собой дверь и спросила:
- Что случилось, Силушка?
Он повздыхал немного, а потом, снова высморкавшись в платочек, ответил, моргая мокрыми ресницами:
- Эх, хозяюшка... Вроде как ничего и не случилось, а только помирает ведь.
Некоторое время я смотрела в его обрёванное лицо, пытаясь совместить две информации: ничего не случилось - и смерть, умирание. И почему-то меня вдруг затрясло. Показалось, что стою на пороге чего-то, после которого возвращения в обычную жизнь уже не будет. Но один вопрос надо задать - и он станет тем сигналом, после которого не возвращаются в старую реальность.
И я осмелилась на этот вопрос.
- Силушка, а кто умирает?
- Ангел иных миров, - горестно ответил домовой. - Из высших, горних миров. И пошто такая красота помирает? Да ещё страшно-то как. Не наше энто дело, конечно, домовых-то, но плачу я, хозяюшка, остановиться не могу.
Ещё с минуту я смотрела на всхлипывающего домового, пока в голове с лёгкими, слышными только мне сухими щелчками вставали на место все осколки полной картинки. А через минуту я велела ему отвернуться, сбросила ночнушку и натянула оставленные в ванной комнате джинсы и майку с футболкой. Поверх - велюровую кофтейку. Из низкой тумбочки вынула кроссовки, не надёванные с весны. Домовой сначала не понял, потом засуетился.