Зельевар тоже привык не показывать того, что творится внутри него, и даже если не родители стали причиной его замкнутости и холодности, то, значит, его однокурсники. Отец Гарри. И Сириус. Гарри чувствовал такой страшный стыд за них, когда влез в Омут памяти Снейпа. Он не понимал, как можно так себя вести, будто так и надо, будто Снейп и не человек вовсе, что ему совсем-совсем не больно. Будто у него нет сердца…
Только тогда Гарри по-настоящему понял, что совершенно не хочет быть похожим на отца, все похвалы, все сравнения с ним превратились в оскорбления, теперь он ненавидел, когда его называли копией Джеймса. А еще он понял, что больше похож на Северуса Снейпа, и что он хочет быть похожим на него. Нет, юноша, конечно, знал, что потом его папа изменился, стал хорошим человеком, любящим отцом и мужем, он отдал за них жизнь… Но всё равно, даже будучи подростком, так нельзя поступать. И страдал от его юношеского максимализма только Мастер зелий.
Несчастливое детство. Отсутствие родительской ласки и любви. Ложные предубеждения (Снейп был слизеринцем, и это уже являлось причиной презрения для многих учителей). Одиночки. Изгои. Отшельники. Чужие. Жизнь - лабиринт боли и страданий, судьба - дорога в ад.
Они похожи.
«Мы с ним похожи».
- Всё в порядке?
Гарри подпрыгнул, когда внезапно совсем рядом услышал голос Снейпа. Как всегда, так глубоко ушёл в свои мысли, что выпал из реальности.
«И всё началось с того, что я начал думать, что иногда слишком много думаю».
- Да, сэр, всё в порядке. Я просто задумался, - состроил невинное лицо Гарри и улыбнулся. - Что-то не так?
Северус пожал плечами.
- Да просто ты уже пять минут сидишь, не двигаясь, смотришь в тарелку и совершенно не мигаешь. Что ты там такое увидел?
«Это не я первый начал сидеть, не двигаясь, и совершенно не мигая, уставившись в одну точку».
- Ничего. Точнее, кусок курицы. И картошку.
Снейп усмехнулся.
- Они, наверное, жутко интересные, да? Давай доедай, иначе этот твой кусок испортится.
Гарри кивнул и послушно стал запихивать еду в рот, но быстро прекратил это занятие и, нахмурившись, стал вслушиваться в тишину подземелий. Ничего. Только тихий шелест страниц и лёгкое звяканье вилки о тарелку. Возможно, показалось. Или нет?
Если показалось, то почему тогда где-то внутри зародилось странное чувство страха и беспокойства? Гарри нутром чувствовал, что что-то не так, что сейчас происходит что-то очень важное. Волан-де-Морт? Возможно. Но это чувство совсем не связано со шрамом, это как будто интуиция, и она хочет на что-то ему указать. Но на что?