...За обедом она сидела на противоположном конце стола. Почему так далеко? Почему улыбнулась не ему? Одна дежурная приветственная улыбка набросила на всё слизеринское подземелье золотую звенящую сеть, переплетенную снежинками-бриллиантиками, превратила камень в хрусталь. Но почему он раньше этого не замечал? Он вытянул шею, пытаясь поймать взгляд Нарциссы. Она тут же отвернулась. Почему отвернулась? Барти прикусил язык. На него не прольется поток света. Он стал случайным свидетелем. Он напомнил себе, что у них была война, - но, как ни странно, в его сердце не осталось ни капли зла. Словно это произошло с кем-то другим. Подумал только, что она очень сильная. Он усмехнулся, подумав, что девчонка проявила изобретательный стратегический ум в войне с ним. Тогда он был слеп на все три глаза - не видел в ней красивую девушку, а когда она проходила мимо, мысленно цедил: «Заподлистая стервозная малолетка». Стоп, она же совсем не заподлистая, это сам Барти ее раздраконил. Не даст себя в обиду, за это ее стоит уважать! А волосы быстро отросли после поджога, чудесные длинные белокурые волосы, - Барти вспомнил, что волосы полувейлы должны светиться в темноте. «Я буду тренировать на тебе Круцио. А потом - Декапуто. И твою оторванную голову за волосы над головой вертеть». Припомнив собственные угрозы, Барти содрогнулся. Сейчас он не понимал, откуда у него взялся гнев на хрупкую, слабую, красивую девочку, как он мог быть так жесток, и что теперь делать - как загладить свою вину?
...Он когда-то видел ее рисующей. Карандаш, зажатый в тонких пальчиках с короткими ненакрашенными ногтями, метался по листу, легким нажатием очерчивая слишком стройные, слишком красивые, слишком большеглазые фигурки. Тогда он не обратил внимания, а сейчас силуэт склонившейся над столом Нарциссы четко возник перед его третьим глазом. Кажется, она рисовала в подарок Малфою на его день рождения, в конце сентября. Он догадывался, что у нее припрятана пухлая папка со слишком красивыми девчачьими рисунками.
...Она стояла в дверях своей спальни и перекрикивалась с соседкой, которая взяла у нее полотенце. Нарцисса была в белой майке на бретельках. Такая белая кожа, как молоко с сахаром. У Барти пересохло во рту. Он смотрел на ее голые руки, шею и плечи, хватая ртом воздух. Почему свет казался ему холодным? Это не заливающий поток ослепительного холодного сияния. Это теплое вечернее мерцание, превращающее тьму в мягкий полумрак. Почему ее кожа казалась ему скользким шелком? Это нежный и теплый бархат. И руки у нее должны быть теплыми. Просто ее белизна казалась ему холодом. Он представил ее в той же белой майке. Он кладет голову ей на колени и совсем близко видит ее живот и пупок, а она перебирает его волосы, слегка поглаживая виски. От такой воображаемой картины Барти бросило в жар, и он прижался лбом, грудью и ладонями к колонне. Холодный шершавый камень мгновенно впитал его тепло. Чуть отпустило.