Я поспешно открыла дверь и отпрянула в ужасе: прямо передо мной стоял громадный черный ворон с длинным, с полметра, клювом, и почти в мой рост. Стрессов за эти сутки я испытала более чем достаточно, передо мной все закружилось, перемешалось, и я, потеряв сознание, осела на пол.
Прикосновение к холодному жесткому полу быстро привело меня в чувство, но фантом не исчез: черный ворон присел рядом на корточки и стал шершавой холодной лапой ощупывать мое лицо. Я дернулась и сбросила с лица ужасную лапу чудовища.
— Что с вами, сеньорита Луиджина? Почему вы в монашеском одеянии? — приглушенным, но вполне человеческим голосом спросила птица, и все встало на свои места.
«Чумные» доктора, чтобы не заболеть, надевали маски в виде птичьей головы, в клюв засовывали душистые травы, которые, как считалось, должные были обеззаразить проникающий внутрь маски воздух. Да и весь этот костюм, и рукавицы, по их мнению, могли уберечь от заболевания чумой.
— Кто вы, сеньор? Откуда вы меня знаете?
— Ах да, в этом наряде меня невозможно узнать, но это и к лучшему. Я лекарь, который у вас дома лечил раненого. Не хочу лишний раз вслух называть его имя, хотя в доме никого нет. А свое имя назову — Руджеро.
Мне вспомнилось, что Людовико Орси благодарил Луиджину за спасение, что когда-то он был ранен, и она спрятала его в своем доме. И на допросе меня спрашивали о лекаре, лечившем Орси, обзывая его магом и чернокнижником. Руджеро, как и я, скрывается от властей, значит, я могу ему довериться.
— Судьба ко мне благосклонна, раз послала именно вас. — Я не скрывала радости. — В этом городе вы единственный человек, на которого я могу положиться.
— Мне радостно это слышать, но понимаю это так, что вы попали в плохую историю. Хотя у вас такая покровительница, — в голосе лекаря стал ощущаться холод, — что вряд ли я смогу чем-нибудь помочь.
— Теперь графиня меня ненавидит и жаждет со мной расправиться. В ее глазах я преступница, замыслившая ее отравить.
— Это было бы меньшее зло, чем то, что она сотворила этой ночью, залив улицы кровью, не пожалев даже невинных детей и женщин. Возьми, Господи, их души к себе, в царствие небесное!
— Я видела графиню ночью. Она находилась поблизости; не слезая с лошади, она плакала и молилась, но не остановила кровопролитие. Даже смерть ее любимого Джакомо не стоила столько крови. Я бы никогда на это не пошла.
— Не судите, да не судимы будете, сеньора. Неведомо, что ожидает нас впереди, ибо пути Господни неисповедимы. С вашего позволения я сниму маску, так как вижу, что она вас смущает. Вот так. — Лекарь снял птичий убор и принял свой обычный вид. — Теперь рассказывайте все. Чем смогу, помогу вам.