Свет меркнет, я ощущаю обволакивающее тепло. Слышится негромкое жужжание, будто вокруг меня роится туча августовских мух, потом начинаю различать отдельные слова и понимаю: это мысли девушки. Это необычно, интересно, но, как ни напрягаюсь, не могу из услышанного составить даже одну имеющую смысл фразу. Только отдельные слова, а в целом какая-то абракадабра. Если не сосредотачиваться на этих звуках, они мне не мешают, лишь создают звуковой фон.
Мрак рассеялся, и я вижу окружающий мир глазами девушки, вернее, то, на что направлен ее взгляд. Мы с ней едины! Две души в одном теле. Странное чувство — видеть, когда вроде бы мои руки и все тело живут сами по себе. Но это не мое тело, я всего лишь присутствую в нем как наблюдательница.
Служанка, закончив одевать девушку, вышла из комнаты. Чувствую, что девушку что-то беспокоит, уж не мое ли присутствие в ней? Вряд ли. Привыкаю к ощущениям человека, смотрящего кино.
Чудно познавать окружающий мир через чужое тело, имея возможность в любое мгновение изгнать чужое «я», заменив своим. Концентрируюсь, «заслоняю» ее «я», и теперь я единственный властелин этого тела! Оно подвластно мне так же, как собственное: кружусь на месте, подпрыгиваю, приседаю, но колоколообразное длинное платье и тесный корсет — не лучшая одежда для подобных упражнений. Двигаюсь по комнате, и мои страхи, что буду испытывать неудобства в чужом теле, уходят прочь. Мы едины, тело и я! Мои движения плавны и грациозны, а ведь мне присуща порывистость и даже некоторая резкость. Выходит, частица Луиджины всегда присутствует в этом теле, хотя им управляю я. На лице расплывается самодовольная улыбка, радуюсь, что все прошло так гладко. Концентрируюсь и возвращаю тело Луиджине.
Она испуганно вскрикнула и отпрянула от зеркала: заметила незнакомое выражение на своем лице. Луиджина что-то почувствовала, когда я была в ее теле, и испугалась, хотя продолжалось все это лишь несколько мгновений.
Первый опыт прошел успешно, но это не значит, что я смогу при необходимости заменить Луиджину. Я многого не знаю об этом мире с его тысячами писаных и неписаных законов и правил, которые известны лишь родившемуся здесь, впитавшему это с молоком матери. Почему-то мне жаль Луиджину, хотя я не сделаю ей ничего плохого и мое присутствие в ее теле будет непродолжительным и, по возможности, незаметным.
Всего четыре дня я нахожусь в теле Луиджины Бонатти, а уже вполне освоилась и познакомилась с окружением. Пока не видела только Джакомо Фео, фаворита графини. Мне известно, что он с отрядом воинов опустошает предместья Чезены, проще говоря, занимается грабежом, чтобы пополнить казну графини. Здесь это в порядке вещей, но в данном случае грабеж прикрывается благородной целью: местью правителю Чезены за то, что тот поддержал бунтовщиков, убивших супруга графини. Не имеет значения то, что старый правитель умер и правит Чезеной его сын, юный Пандольфо.