— Сиятельнейшая графиня, тогда в Италии была одна ситуация, сейчас — другая. Французский король незаконно завладел Неаполитанским королевством, укрепился там и, неровен час, захочет завладеть другими итальянскими землями. Герцог Орлеанский во всеуслышанье заявил о своих правах на Миланское герцогство. А вы же понимаете, сеньора графиня, что без поддержки вашего дяди вам будет трудно выстоять против ваших недругов.
— Мы прислушиваемся к мнению миланского герцога, но не смеем нарушить данное графиней Катариной слово французскому королю. Это дело чести! — гордо заявил Джакомо.
Я заметила, как зло блеснули глаза у посланника, однако когда он заговорил, его голос был ровный, без тени враждебности, но обращался он только к Катарине:
— Сиятельная графиня, его светлость надеется, что вы в состоянии сами принять правильное решение, не прельщаясь обещанными французским королем благами. — Тут он усмехнулся и бросил многозначительный взгляд на Джакомо.
— Да, король Карл произвел меня в рыцари, наделил титулом барона, дал замок и земли во Франции, и не только… — торжествующе произнес Джакомо.
— Король Карл щедро раздаривает земли, и не только свои. Думаю, что королю Альфонсо и нашему святейшему Папе это не понравится.
— Еще в январе святейший Папа торжественно принимал короля Карла в Апостолическом дворце.
— Этим святейший Папа спас Рим от разграбления французами! — негодующе воскликнул посланник.
— Сеньор Тибальди! Продолжать этот разговор бессмысленно — я не нарушу данное королю Карлу слово, так и передайте моему любезному дяде. Но и никоим образом не буду помогать французскому королю. Мое слово нерушимо!
Посланник молча поклонился, а потом направился к выходу.
— Твой дядя, герцог Моро, — гений вероломства! — рассмеялся Джакомо, как только за посланником закрылась дверь. — То он помогает французам бороться против Папы и короля Альфонсо, своего давнего недруга, то, как теперь, выступает против французов.
— Это не вероломство, а политика, дорогой Джакомо. Герцог не ожидал, что французы легко овладеют Неаполитанским королевством, он считал, что Альфонсо и Карл в этой борьбе ослабеют, так и не добившись ощутимых результатов.
— Не только это. — Джакомо скривил губы в презрительной ухмылке. — У дядюшки Моро все получилось подозрительно гладко: только французы вторглись в Италию, как умер твой брат, герцог Джан Галеаццо[20], и Лодовико Моро получил герцогскую корону из рук короля Карла.
— Ты не прав, Джакомо. Дядя Лодовико очень любил моего брата и сильно переживал, когда тот умер.
— Но только его смерть позволила Моро стать настоящим герцогом Милана.