Из всех слов Джефа Стейси поняла, что он уверен — сегодня на помощь никто не придет. Именно поэтому Джеф говорил, что ампутация была единственным способом спасти Пабло. Осознав это, Стейси уже не думала о Пабло, она думала лишь о том, что ей придется провести еще одну ночь здесь, в палатке, в окружении растений-убийц. Ей казалось, что это просто невозможно вынести.
— Почему ты так уверен? — спросила она. Стейси чувствовала, что вот-вот расплачется, ее голос начинал дрожать и срываться.
— В чем уверен? — не понял Джеф.
— В том, что сегодня нам не придут на помощь.
— Я этого не говорил.
— Ты сказал, что…
— Я не уверен, но мне кажется, что греки вряд ли придут именно сегодня.
— Но…
— А если они не придут сегодня и мы ничего не сделаем, чтобы помочь Пабло, он умрет.
— Почему ты так думаешь?
— Его кости начинают гнить. Поэтому…
— Нет, почему ты думаешь, что греки не придут?
— Потому что я вообще не уверен в том, что они придут, понимаешь. И мне кажется, опаснее просто ждать, чем пытаться действовать.
— Значит, они могут прийти…
Джеф не выдержал и повысил голос:
— А могут и не прийти! В том-то и дело!
Они говорили и ничего не могли решить. Даже Стейси понимала это. Она безумно хотела, чтобы греки пришли сегодня, и не хотела рушить эту надежду на спасение. А Джеф только и говорил, что они могут не прийти и что надо ампутировать ноги Пабло. Все стояли на своем, и никто не хотел поступиться своими надеждами и планами.
Стейси видела, что Джеф был на сто процентов уверен, что операция Пабло необходима. А Матиас был против, она чувствовала это, хотя он и молчал. Стейси хотела, чтобы немец наконец сказал что-нибудь и убедил ее и Эрика не соглашаться с Джефом. Этот план казался ей крайне опасным, но никаких аргументов против она привести не могла. Стейси чувствовала это, но не знала, как объяснить. Не могла же она сказать Джефу, что не стоит делать этой операции только потому, что у нее плохое предчувствие. Ей нужны были аргументы, и она ждала, что кто-нибудь наконец скажет что-то стоящее. Но Эрик был пьян и сидел с прикрытыми глазами, его уже ничто не беспокоило. А Эмми была далеко, у подножия холма.
— А Эмми? — наконец спросила Стейси.
— Что Эмми?
— Разве мы не спросим, что она думает по этому поводу?
— Мы спросим ее, если будет ничья.
— Какая ничья?
— По голосованию. Если будет равное количество голосов «за» и «против».
— Мы что, будем голосовать?
Джеф кивнул. Это казалось ему естественным в данной ситуации. И он сделал вид, что не понимает, почему Стейси так удивилась.
Она действительно была очень удивлена. Стейси думала, что они поговорят и в конце концов вместе решат что-нибудь, найдут какой-то компромисс. Теперь каждый должен был принять решение сам за себя. Это ее пугало.