Растение вдруг снова заговорило.
— Это моя вина. И это я первая наступила на растение, первая шагнула в заросли. — Это был голос Эмми. Услышав эти слова, она замерла на месте. — Это моя вина.
— Прекрати! — закричала Эмми.
— Это все я.
— Заткнись!
— Это я первая наступила на растение, первая шагнула в заросли.
Эмми крутилась на месте.
— Сделайте, чтобы оно замолчало! — закричала она.
— Это моя вина.
Эмми начала показывать на Джефа и орать:
— Это все он! А не я! Не я! Ты знаешь, что я говорю правду. Я не хотела идти!
— Это все я.
— Пусть оно замолчит! Сделай, чтобы оно замолчало, пожалуйста.
Джеф даже не пошевелился. Он спокойно стоял и молча смотрел на Эмми.
— Это я первая наступила.
Небо почти совсем потемнело. Но это было не из-за дождя. К тому времени как тучи окончательно рассеялись, солнце уже село за горизонт и ночь постепенно опускалась на землю. А ребята совсем не были готовы. Джеф подумал, что надо поесть, и сразу вспомнил о пакете винограда: «Эти трое не только напились, так еще и наелись в мое отсутствие».
— Что еще вы съели? — спросил Джеф.
— Съели?
— Ну, кроме винограда. Что-нибудь еще украли?
— Мы не крали виноград. Мы хотели есть. Мы…
— Да не оправдывайся, а просто ответь.
— Да пошел ты, Джеф! Ты ведешь себя как…
— Ну, скажи!
Эмми покачала головой:
— Ты очень жестокий. Мы все считаем, что ты очень грубый.
— Что это значит?
— Это я виновата.
Эмми снова закричала на растение:
— Заткнись!
— Вы говорили об этом? — спросил Джеф. — Говорили обо мне?
— Пожалуйста, — сказала Эмми. — Просто прекрати так себя вести. — Она уже чуть не плакала. Помолчав, она тихо добавила: — Пожалуйста, не надо больше, любимый, — сказав это, Эмми протянула Джефу руку.
«Возьми ее за руку», — подумал Джеф, но не пошевелился, чтобы сделать это. Его что-то удерживало. Он вспомнил, что всегда, по какому бы поводу они ни ссорились, как долго бы ни дулись друг на друга, кто бы ни был виноват, в конце концов Джеф первым извинялся. Он утешал и успокаивал Эмми. И сейчас повторялось то же самое. Она сказала «прекрати», а не «давай успокоимся», например. Получалось, что опять он был виноват. Эта роль с избытком надоела Джефу. Он больше не хотел унижаться и просить прощения.
Ребята не заметили, когда растение замолчало. Темнело. Все понимали, что уже меньше чем через полчаса станет совсем темно. А надо было еще договориться о дежурстве, разделить еду и воду.
— Слишком грубо, — сказала Эмми. — Да, ты слишком грубый.
Джеф ужасно себя чувствовал: он пытался сделать все, чтобы спасти их, а вместо благодарности, ребята обсуждали его за его же спиной, обвиняли в чем-то и жаловались.