Эрик смотрел на Стейси… Она была одета в чужую одежду, которая была ей мала…
«А какая разница?» — почему-то подумал Эрик. Первое, что пришло ему в голову, что сейчас было бы просто глупо все выяснять, устраивать сцены ревности и вообще думать об этом, когда их жизни висят на волоске. Ему показалось, что такое рассуждение довольно логично и самое уместное, что можно сейчас сделать, — это рассмеяться. Или просто обнять Стейси, чтобы она поняла, что все в порядке и он верит ей, а не коварному растению. Эрик уже хотел было это сделать… Но еще раз посмотрел на Стейси, на ее грудь, выпирающую из-под маленькой блузки, на ее ноги… И вдруг понял, что на ней нет нижнего белья…
— Ты же знаешь, что это неправда, — сказала Стейси. — Ты же веришь мне, да?
«Засмейся, — подумал Эрик. — Это же так просто». Но вместо этого он заговорил… Его голос, как ни странно, был тихим и спокойным.
— Это ничего не изменит, — произнес он.
Стейси не сводила с него глаз. Услышав эти слова, она скрестила руки на груди и прошептала:
— Эрик…
— Растение умеет только подражать. Оно повторяет то, что когда-то слышало. Оно не умеет говорить само.
— Но оно могло слышать, как другие когда-то занимались здесь сексом, и смешало все это с нашими голосами.
— То есть это твой голос. Ты признаешь, что говорила все это?
— Конечно, нет.
— Но ты сама сказала, что оно перемешало слова с вашими голосами.
— Я имела в виду, что растение подменило голоса. Или просто вставило несколько слов, когда-то сказанных нами, в эти стоны и…
— И когда же ты, мне интересно, говорила здесь «еще», и «поцелуй меня», к тому же таким тоном?
— Я не знаю. Может…
— Да перестань, Стейси. Признайся и все, зачем врать?
— Я не вру.
— Я хочу услышать правду, Стейси.
— Я сказала тебе правду. Все, что ты слышал, — это провокация.
— Обещаю, что не буду злиться. Но я хочу, чтобы ты призналась.
Конечно, Эрик злился, и это стало понятно по его голосу. Это было далеко не первый раз, когда Эрик пытался добиться от Стейси признания в измене. И каждый раз она отрицала свою вину. А теперь Эрик хотел отомстить ей за все. Теперь он хотел заставить Стейси плакать, просить прощения, обещать, что больше ничего подобного не повторится.
— Посмотри на меня, Эрик, — сказала Стейси. — Неужели ты думаешь, что я могла переспать с кем-нибудь в такой ситуации?
— Так значит, при других обстоятельствах, ты бы точно переспала с ним?
— Эрик…
— Переспала бы с ним в Канкуне?
Стейси ничего не ответила.
Эрик чувствовал, что начинает кричать. Это выдавало его волнение, а он хотел казаться сейчас абсолютно хладнокровным. «Успокойся, — сказал он сам себе. — Возьми себя в руки».