- Опять себя жалеете? Если я сейчас расстегну две пуговицы на вашей куртке, Вы в обморок не упадете?
- Зачем это? - Глаза у меня и так уже огромные, но, видимо, становятся еще шире.
- Поттер, Вы знаете, что центр, где сосредоточена магия, это солнечное сплетение? Если я хочу проверить, что с Вашей магией, мне нужно коснуться именно этого места. Колдомедик для этого применил бы палочку. Я обхожусь без нее. Что тут страшного?
- Тогда расстегивайте.
У меня все равно так трясутся руки, что я вряд ли справлюсь с пуговицами. Теперь одна его ладонь у меня в районе солнечного сплетения, а другую он кладет на лоб. Опять эти легкие теплые касания. Совершенно невинные, что я там себе навоображал со страху!
- Так, и с магией все в порядке, - удовлетворенно констатирует он через пару минут. - На Вас я больше не посягаю. Можете расслабиться.
- А можно мне завтра вставать, если все нормально? - спрашиваю я. Ну не могу я маяться в кровати целыми днями!
- Завтра можно, но не очень усердствуйте. И не применяйте магию! Поспите днем, утром поваляйтесь подольше. И никакой беготни, а то вся ваша троица больше напоминает мне начальную школу. Кстати, а Вы знаете, что Ваши друзья поссорились?
Значит, и он заметил! Только с чего бы его это так волновало? Так и хочется спросить: «А вам-то что с того?»
- Поттер, я понимаю, что Вы удивлены, что меня интересуют подобные вещи. Они меня и не интересуют. Просто дело в том, что если они так и будут друг на друга дуться, как делали это сегодня утром, я вынужден буду отправить с Вами за крестражем только одного из них. И боюсь, это будет не мистер Уизли. Вы должны действовать совершенно слаженно. Так что никакие размолвки сейчас неуместны. Попробуйте помирить их, иначе мистер Уизли будет встречать здесь зиму в компании Блейки. Думаю, Ваш друг озвереет. Зимы здесь невеселые…
- Да, сэр, я, собственно говоря, уже этим занимаюсь.
- Понятно, они весь день сидели здесь поочередно и изливали Вам душу.
- Ну, - я пожимаю плечами, - можно и так сказать.
- Вы должны их помирить, Поттер, - очень серьезно говорит он, так и продолжая сидеть на моей кровати, но, Слава Мерлину, меня больше не трогает.
Я, наверное, все равно его боюсь, думаю, буду бояться теперь до конца жизни, но в то же время его присутствие меня как-то успокаивает. Я даже не знаю, как такое может быть. Вероятно, он первый человек, перед которым я за последние много-много лет просто позволил себе расслабиться, пусть даже и так, устроив истерику. В то же время, он же должен понимать, что я вряд ли мог вчера сдержаться. И есть еще что-то, что я понимаю только сейчас - так, как он вчера, меня не обнимали даже мои самые близкие люди. Так, будто он держал меня над бездной…