– Я хорошо знаю это, комиссар, но нет никаких правил насчет ношения волновика. Нас можно найти и без него.
– Внутри Города – да, но вы были Снаружи, если я не ошибаюсь?
– Вы не ошиблись, комиссар. Я был Снаружи. Но нет такого правила, что в том случае я должен носить волновик.
– Прячетесь за букву закона?
– Да, комиссар, – спокойно ответил Бейли.
Комиссар встал, мощный и смутно угрожающий, и сел на край стола. Окно наружу, устроенное Эндерби, было давно уже заделано и закрашено. В закрытой комнате комиссар казался еще крупнее. Он сказал, не повышая голоса:
– Вы рассчитываете на благодарность Земли, как я полагаю.
– Я рассчитываю на то, что делаю свою работу как могу лучше и в соответствии с правилами, комиссар.
– И на признательность Земли, когда нарушаете дух этих правил.
Бейли не ответил.
– Считают, что вы хорошо поработали в деле об убийстве Сартона три года назад, – сказал Рот.
– Спасибо, комиссар. Демонтаж Космотауна явился, я думаю, следствием.
– Да, и этому аплодировала вся Земля. Считают также, что вы хорошо поработали на Солярии два года назад и – можете не напоминать мне – результатом был пересмотр торговых договоров с Внешними мирами к значительной выгоде Земли.
– Я думаю, это есть в записи, сэр.
– И в результате вы стали героем.
– Я ничего такого не требовал.
– Вы получили два повышения, по одному после каждого дела. И была даже гиперволновая драма на основе событий на Солярии.
– Которая была поставлена без моего разрешения и вопреки моему желанию, комиссар.
– Которая, тем не менее, сделала вас героем.
Бейли пожал плечами. Комиссар помолчал несколько секунд и продолжал:
– Но за последние два года вы не сделали ничего важного.
– Земля имеет право спросить, что я сделал за эти два года.
– Точно, и она, вероятно, спросит. Известно, что вы лидер новой причуды бывать Снаружи, возиться с землей и изображать из себя роботов.
– Это разрешено.
– Не все, что разрешено, одобряется. Возможно, многие считают вас скорее странным, чем героическим.
– Может быть, это согласуется с моим собственным мнением о себе, – ответил Бейли.
– У публики короткая память. Героика быстро исчезает, заслоненная вашими странностями, так что, если вы совершите ошибку, вам придется плохо. Вы рассчитываете на репутацию…
– Простите, комиссар, я на нее не рассчитываю.
– Репутация Полицейского Департамента, на которую вы надеетесь, не спасет вас, и я не сумею спасти вас.
По лицу Бейли промелькнула тень улыбки.
– Я не хотел бы, чтобы вы, комиссар, рисковали своим положением, спасая меня.
Комиссар пожал плечами и изобразил такую же бледную улыбку.