Весь, весь компромат на тебя, дружочек мой ненаглядный, соберу ж! За Северуса я и не то сделать готов. И что же он тебе дался, глупый, глупый мистер Скримджер? Ведь себе могилу роешь, сам того не зная. Ох и жалко же мне тебя, но всё же ж енто ради спокойствия Севочки! Почто покушаешься на его свободу?
- Ух, я тебе ужо покажу! - грозился всё более сердитый господин Директор, сжигая в магическом пламени гнусный колдомонтаж.
- Это вот профессор Люпин ещё со мною не контактировал, да Джордж Уизли - молодец парень, не то, что братец-то старший, больше на связь пока не выходил. Енто ведь он достал колдографии-то те самые, что послал я тебе, Руфус.
А то ли ещё будет, ой-ой-ой!.
… - Поттер, почему вы подглядываете, когда вам велено даже не подслушивать, а спать до зари?
- Я… Ничтожный раб Гарри не хотел подсматривать за благородным хозяином и его братом, вовсе нет. Умоляю - не наказывай меня, благородный хозяин. Я… я просто проснулся от жуткого голода.
- Да и не засыпал совсем, - подумал Гарри. - Заснёшь тут, если из-за ышке бяха кишки сворачиваются в клубок. Совсем жрать охота, сил нету.
- Поттер… Гарри, послушайте меня внимательно, если вы, конечно, способны отрешиться от проблем вашего желудка. Вы - свободный человек не из этого… времени. Вы рождены в свободном от рабства… родовом союзе, скажем так. Вы - великий волшебник, убивший самого Волдеморта, а это было под силу только вам, и никому больше. Даже я не смог раздавить гадину. Мои Авады словно отскакивали от величайшего злодея. О , как бы я желал убить его сам!
- А разве можно желать кого-то убить? Разве не… не помню, как это называется…
- Не помните, так и не говорите.
- Больше не стану. Я знаю, что родился в другом вре-мя, но помню себя кое-как только с двух полных рук лет до два раза по руке и четырёх лет. Да ведь и сейчас мне не больше.
А Вол-де-мор-тх`э я только поджёг, да наслал на него очень громадную боль. Ты же, благородный хозяин…
Гарри замер потому, что благородный хозяин, рассказывавший ему о некоем родовом союзе без рабов - неимоверном племени, наверное - и желании! - убить - внезапно широко улыбнулся, глаза его блеснули в сумерках, становящихся с каждым мигом всё светлее, и, наконец, он рассмеялся, да таким открытым, добрым смехом! Словно бы не желал этот человек ничьей смерти.
Гарри нервно сглотнул - неужели его слова настолько смешны? Но благородный хозяин захлопал себя по коленкам и бросился говорить что-то раненому брату их непонятными, твёрдыми, словно орехи в скорлупе, и в то же время, скользкими, как гадины - змеюки словами, хоть и не похож был язык на шелест змей, вовсе. А был он звонким, но… не таким, каким должен быть настоящий язык благородного хозяина. Гарри знал это, почему-то, и знал наверняка.