Больше вопросов и возражений не поступило. Улыбнувшись, председатель совета старейшин племени оповестил присутствующих об окончании совещания. Только после этих слов Егоза перевела дух. На её глазах заблестели слёзы радости, облегчения и одновременно благодарности председательствующему, который так грамотно всё объяснил угрюмому старейшину, фактически встав на её защиту.
Решение совета старейшин было доведено до вождя племени. В тот же день в подземной святыне у монитора летающей тарелки был выставлен круглосуточный пост.
Летели дни. Егоза продолжала обучать детей в школе Бархуса. О том, что решил совет старейшин, она ему не рассказывала. И вообще старалась ни с кем темы телесвязи с соплеменниками, с другой планеты, не касаться. Несмотря на это, на душе у неё было не спокойно. Вновь и вновь перед её глазами всплывали картинки ужасной трагедии разыгравшейся на далёкой планете, а так же слова, призывающие о помощи и не только. Ещё, в самом начале сеанса связи, диктор приказал кораблю немедленно следовать на базу. Тогда она не придала этому значения и даже не поставила в известность совет старейшин, решив, что неправильно восприняла его слова. Но теперь, по истечении двух недель, вспомнив каждое слово, пришла в смятение. «Именно к нам был обращён тот призыв!» – поняла она. Её переживания усилились после того, как Ратар, вождь племени и тайный воздыхатель, долгое время добивавшийся её руки и сердца, переплыл на их остров и сообщил ей, что из космоса пришли ещё два сообщения. Первое от диктора с планеты предков. Оно гласило о следующем: «Братья, вы нас просто обескуражили своим выходом в эфир с грузового терминала, который считался без вести пропавшим миллионы лет назад! По сведениям, сохранившимся в нашем архиве, стало известно, что ваш корабль, выполнявший секретное задание, перевозил особо ценный для нашей планеты груз – „КС 20“. Что с ним стало? Без него жители нашей планеты обречены на медленную смерть! Всё! Нас атакуют!» На этом связь прекратилась, но спустя несколько часов экран монитора вспыхнул и теперь появился другой диктор. Он был мерзкой наружности, напоминающей смесь дикобраза и болотной жабы. О чём он говорил было непонятно, но по выражению его слащавой морды можно было догадаться, что он чему-то очень рад. От его ужасной физиономии по всему телу охранника, дежурившего в космолёте, побежали мурашки, а на носу выступил пот.
От слов Ратара, Егоза была готова разрыдаться. Так ей стало страшно и жалко себя, и народ с другой планеты близкий ей по крови. Только когда вождь ушёл, она закрылась в своей комнате и дала волю своим чувствам, заплакав, как девчонка. Сразу вспомнился Джек. В такие минуты, когда на душе становилось тоскливо, она почему-то всегда вспоминала его. Он бы взял её на свои крепкие руки, прижал бы к груди и утешил добрыми и ласковыми словами, как делал это раньше. «Как мне его не хватает!» – думала она, утирая слёзы, – «Где ты, мой самый дорогой и любимый человек на свете? Когда ты приплывёшь ко мне?» «Стоп!» – Сама прервала свои размышления Егоза, так как вспомнила последние слова Джека, перед самой разлукой: «Если тебе станет очень плохо, и ты захочешь меня увидеть, то только позови и я сразу „прилечу“ к тебе на водных крыльях!». «Этот момент настал!» – решила для себя Егоза, – «Надо найти способ его известить и попросить о помощи». В последующие дни она много думала и наконец, решила, что самый оптимальный способ передать весточку Джеку – с помощью обычного ореха кокоса. Когда созрела такая идея, она вместе с учениками пошла в лес, где и набрала дюжину орехов. Затем просверлила в них маленькие отверстия, слила сладкое молочко и просушила. Когда водонепроницаемые ореховые контейнеры были готовы, она написала и вложила в каждый из них по записке, а в отверстия забила деревянные пробки. На этих кокосах, перед тем, как бросить их в море, она дополнительно нацарапала ножом: «Для Джека, срочно, нужна помощь», так как побоялась, что вода может затечь вовнутрь и испортить записки, в которых она просила Джека срочно приплыть на остров.