Зейл посмотрел вдаль, на морской горизонт, и пожал плечами:
– Ты очень сильно изменилась, Эммелина. Ты не та, на которой я собирался жениться. Но я никак не пойму, что же именно изменилось.
Сердце Ханны упало.
– Я тебе… не нравлюсь?
– Нет, как раз нравишься – такой, какая ты сейчас. Умная, уверенная в себе и привлекательная. И все же ты – не та, кому я сделал предложение год назад, и это-то меня и смущает. Люди не меняются так сильно – во всяком случае, не в нашем возрасте.
– Было бы лучше, если бы я осталась такой, как прежде?
– Возможно. Во всяком случае, тогда я знал бы, с кем имею дело.
Ханна заставила себя улыбнуться, хоть и была готова расплакаться.
– Тогда постараюсь стать такой же, как прежде. Надеюсь, это займет немного времени.
Еще какое-то время они купались и загорали, но между ними повисло напряжение, и Ханна его чувствовала. Поэтому она испытала облегчение, когда за ними прилетел вертолет. Когда они вернулись во дворец и Зейл позволил ей уйти к себе в комнату, она старалась убедить себя в том, что рада этому. Но она была совсем не рада. Ей не хотелось быть одной. Ей хотелось быть с ним и чувствовать нежность, близость, страсть – как тогда на пляже.
Она в отчаянии металась по комнате, думая о том, что нужно признаться Зейлу в том, кто она на самом деле, – но знала, что, сделав это, потеряет его навсегда. Как несправедливо, что мужчина, которого она желала больше всех на свете, принадлежал не ей! Если бы только она была Эммелиной д’Арси!
Вдруг она услышала тихий, глухой звук и остановилась, чтобы прислушаться. Звук повторился – не то плач, не то стон. Казалось, он исходил из ее спальни. Ханна уже была готова позвать охранника – и тут услышала слово mari , по-рагувийски – «мама». Кто-то звал маму.
Она осторожно прошла к двери своей спальни и приоткрыла ее. В темную комнату проник свет.
Теперь она яснее слышала зов:
– Мама, мама!
Она открыла дверь до конца, и свет из гостиной залил спальню. В дальнем ее углу она разглядела сгорбленную фигуру, сидевшую на полу.
– Мама? – спросил человек, медленно поднимая голову.
Этот детский голос исходил из взрослого тела. Ханна сразу поняла, кто это. Темные волосы, сутулые плечи, колени, прижатые к груди. Принц Константин.
– Тинни? – прошептала она.
Он с надеждой посмотрел на нее:
– Мама дома?
У Ханны перехватило дыхание, и глаза наполнились слезами. Она медленно присела на корточки:
– Нет, милый, твоей мамы нет дома.
Ее сердце разрывалось. Матерям нужны дети. Детям нужны матери. Но дети и матери не всегда могут быть вместе…
– Ты хочешь поговорить с Зейлом? Думаю, ему тоже хочется тебя увидеть.