– Добро пожаловать в Рагуву, ваше королевское высочество, – ответил король на безупречном английском.
Она подняла голову, и их взгляды встретились. Он смотрел ей в глаза, требуя ее полного внимания. Перед ней был тридцатипятилетний король Рагувы, страны на берегу Адриатического моря, граничившей с Грецией и Турцией. Он выглядел моложе своих лет и был просто до неприличия красив. Фотографии в Интернете не отражали всей его красоты. У него были короткие темные волосы, светло-карие глаза, высокие скулы и волевой подбородок. Ум, отражавшийся в его ясном и внимательном взгляде, напомнил Ханне о римских императорах и великих королях прошлого – Карле Великом, Константине, Юлии Цезаре, – и ее сердце забилось быстрее.
Он был высоким, импозантным, мощного телосложения. Пиджак в классическом стиле не мог скрыть ни ширину его плеч, ни мускулистую грудь. Он родился в королевской семье, но стал профессиональным футболистом и сделал блестящую карьеру в спорте. После трагической гибели родителей в авиакатастрофе ему пришлось оставить футбол. Ханна читала, что Зейл Патек редко встречался с женщинами в течение тех десяти лет, когда выступал за два знаменитых европейских футбольных клуба. Футбол был его страстью – и, унаследовав трон, он с той же дисциплиной и страстью посвятил себя царствованию.
И этот невероятно целеустремленный человек должен был стать мужем блистательной принцессы Эммелины.
Ханна не знала, завидовать принцессе или жалеть ее.
– Спасибо, ваше величество, – ответила она, медленно поднимая голову.
Король Патек поднялся и сошел вниз по ступеням тронного возвышения. Он взял ее руку и поднес к губам. От прикосновения его губ по телу Ханны словно пробежал электрический разряд.
На мгновение между ними повисла тишина, полная ожидания. По ее телу разлилось тепло, а щеки горели. Затем король Патек развернул ее лицом к своим придворным и начал представлять ее им.
Представляя Эммелину очередной важной персоне, Зейл Патек почувствовал, что ее рука дрожит. Взглянув на нее, он заметил усталость в ее глазах. «Наверное, пора отдохнуть, – подумал он. – Остальные знакомства могут подождать до ужина».
Выходя из тронного зала, он провел ее через вестибюль и небольшую гостиную, откуда они вошли в Серебряную комнату – любимую комнату его матери.
– Прошу, – сказал он, подводя ее к изящному креслу в стиле Людовика XIV, обитому мерцающей серебристой тканью с венецианской вышивкой. С потолка свисала огромная люстра из стекла и серебра, а на стенах, обитых шелком перламутрового оттенка, были венецианские зеркала. Комната просто сверкала серебром, стеклом и шелком, но ничто в ней не могло затмить красоту самой принцессы.